В качестве дополнительной меры предосторожности Мэкерз, отправляя интервью в Бостонский колледж, не указывал имена тех, кто поделился с ним воспоминаниями, а заменял их буквами алфавита. И только отдельный набор документов содержал настоящие контракты, подписанные каждым интервьюируемым; там им гарантировали полную конфиденциальность информации; здесь же был и буквенный код каждого участника, и его настоящее имя.
Однажды Мэкерз отправился на встречу с одним бывшим членом ИРА – человеком, с которым был знаком много лет, с которым впервые встретился в тюрьме в 1974 году. Эти двое были хорошими друзьями, поэтому интервью шли легко и отличались хорошим качеством. Как и Мэкерз, человек был глубоко разочарован мирным процессом и оборвал связи с Джерри Адамсом и Шинн Фейн. У него было что рассказать. В материалах, которые Мэкерз в конце концов отправил в Бостонский колледж, мужчина значился под кодом «С». А его настоящее имя было Брендан Хьюз.
Глава 21
«Больше не могудержать это в себе»
В то время, когда Энтони МакИнтайр начал в 2001 году проводить с ним интервью, Брендан Хьюз жил в том, что осталось от «Дайвис Флэтс». В 1993 году многоквартирный дом, из которого когда-то насильно увезли Джин МакКонвилл, был снесен вместе со всеми другими малоэтажками после того, как активисты подняли шум по поводу отвратительных условий проживания в комплексе. В 1980-х был образован так называемый комитет по сносу, представляющий собой группу агитаторов, чьей задачей было выселить жильцов. Каждый раз, когда освобождалась какая-либо квартира, эта команда, самостоятельно присвоившая себе такую миссию, вламывалась туда с кувалдами прежде, чем въезжала другая семья, и громила ванные, раковины, унитазы, рвала электропроводку, портила оконные ставни и срывала хорошо держащиеся двери с петель. В конце концов, правительству пришлось пустить под бульдозер всю территорию, освобождая площадку под новое строительство – аккуратные красные кирпичные дома, окруженные крошечными садиками. Двадцатиэтажная башня – это все, что осталось от «Дайвис Флэт». Британская армия продолжала занимать ее крышу и два верхних этажа. А под военными, на десятом этаже, жил Брендан Хьюз.
Резиденция подходила Хьюзу: из квартиры просматривались улицы Западного Белфаста, где его считали героем войны. Даже после прекращения терактов и принятия Соглашения Великой пятницы, которое принесло Северной Ирландии мир, стены городских домов все еще пестрели яркими портретами героев вооруженной борьбы; среди них и молодой Брендан Хьюз – темные глаза, улыбка на лице. Однако в последние годы настроение Хьюза становилось все более и более унылым. «Добро пожаловать в мою камеру», – говорил он случайным гостям. Случалось, он по целым дням не выходил из квартиры, предпочитая сидеть дома, выпивать и курить в одиночестве. Теперь ему было далеко за 40, темные волосы поседели и стали тоньше. Он жил на пособие по нетрудоспособности. В течение некоторого времени был разнорабочим на стройках, но, кроме матросской службы на торговом судне в юности, он никогда не имел обычной работы, и потому ему приходилось в буквальном смысле бороться за то, чтобы получить постоянное место. «Из тюрьмы никогда не выйдешь», – повторял он.
Квартиру украшало множество фотографий кумира Хьюза – Че Гевары: снимки, где Че смеется, курит, пьет кофе. Эти культовые изображения вызывали у Хьюза теплое чувство, однако они воспринимались еще и как насмешка. Че, если можно так сказать, повезло стать мучеником в весьма молодом возрасте. Ему не было и 40, когда в 1967 году боливийские военные казнили его: еще гладкая кожа, борода не тронута сединой. Хьюза также не покидало ощущение, что если революция на Кубе привела к успеху, то их с Джерри Адамсом революция в Северной Ирландии провалилась.
Великая пятница для Хьюза сделалась символом поражения: республиканское движение официально признало, что британцы остаются в Ирландии. Хьюз убивал людей. Он делал это с верой в то, что борется за объединенную Ирландию. Но сейчас ему стало ясно, что руководство движения, вероятно, заранее готовилось довольствоваться меньшим, чем полная победа, решив (он был абсолютно в этом уверен) не информировать об этом солдат вроде него. Для Хьюза ситуация приобретала еще и очень личный характер: он возлагал вину за случившееся на своего дорогого товарища – Джерри Адамса. Вместе со снимками Че на стене висела фотография в рамочке, сделанная в «Лонг Кеш» в 1970-е годы: Хьюз и Адамс стоят обнявшись. Адамс одет в широкую рубашку с расстегнутым воротником, лохматые волосы свисают до плеч; на Хьюзе плотно сидящая футболка с надписью: «Мельбурнский ирландский клуб». Оба улыбаются, а за их спинами колючая проволока. Хьюз больше не испытывал любви к Адамсу, но не снимал фото со стены в память о том, что было в его жизни. В течение десятилетий он имел тесные связи с Адамсом, но их отношения никогда не были на равных. Позже он мрачно шутил, что его, как оружие ИРА, использовали и выбросили – «списали».
Хьюз становился все более беспокойным. Человек, который устроил Кровавую пятницу, теперь избегал посещений центра Белфаста с его скоплением людей. Ему нравилась башня «Дайвис», потому что в ней было комфортно; она, как тюремная камера, представляла собой замкнутое пространство, которое он мог контролировать. Алкоголь давал ему временное облегчение. Доктор велел бросить пить, но это было выше сил Хьюза.
Мэкерз до сих пор помнил, как он впервые встретился с Хьюзом. В тот момент Мэкерзу было 16. Хьюз прибыл в «Лонг Кеш» как важная фигура. Будучи на десять лет старше Мэкерза, он тем не менее почувствовал расположение к молодому человеку, и вскоре они стали близкими друзьями. Во время проведения интервью Мэкерз обнаружил, что для бывших бойцов возможность говорить после многих лет молчания часто оказывалась неким глубоким катарсисом, очищением. Иногда трудно было начать. Но начав говорить, они не могли остановиться. Из их уст буквально вылетали военные истории и ужасные ситуации, истерические шутки и личные обиды. Мэкерз умел слушать: иногда подбадривающе бормотал что-то, на юмор откликался искренним хриплым смехом, а иной раз и сам рассказывал в ответ анекдот. Какие-то вопросы он выделял и потому спрашивал: «А Вы могли бы рассказать это для будущих студентов Бостона с теми же деталями, которые Вы сообщаете мне?»
Как и предсказывал Эд Молони, тот факт, что Мэкерз знал очень многих участников событий (он жил рядом с ними, проводил операции вместе с ними, угодил в тюрьму – тоже вместе с ними), вызывал к нему особое доверие. После нескольких интервью Хьюз и Мэкерз просто сидели в квартире, курили и разговаривали. Как-то раз Хьюз пошутил, что хотел бы, чтобы Бостонский колледж платил за его сигареты до конца жизни. А затем, когда у него разовьется рак, он подаст на университет в суд. Они говорили о детстве Хьюза и о том, как трудно приходилось его отцу после смерти матери, о его путешествиях на торговом судне, о том, как он стал социалистом, о сотнях выполненных им операций, о долгих годах, проведенных в тюрьме. Вспоминали они и Кровавую пятницу. «Мы не хотели убивать людей в тот день, – настойчиво повторял Хьюз, добавляя: – Я очень сильно сожалею об этом».
Но более всего Хьюз говорил о Джерри Адамсе. Мэкерз пересекался с Адамсом в «Лонг Кеш», и он знал, что Адамс и Хьюз были очень близкими друзьями. Но сейчас Хьюза переполнял гнев по отношению к бывшему товарищу. Хьюз ненавидел Соглашение Великой пятницы. Он шутил, что GFA – аббревиатура имени всем известного человека – расшифровывается как «Пошли все на…»
[88]. «А кого он посылал на…?» – спрашивал Хьюз. Тех, чьи жизни он взял, молодых добровольцев посылал на смерть: все эти жертвы он понимал как необходимые, оправданные требованием объединения Ирландии. А Адамс стал обеспеченным государственным служащим, тем, кто принес мир; он позиционировал себя как выдающегося человека в Северной Ирландии периода прекращения конфликта. Сторонники Адамса считали его исторической фигурой, провидцем, возможным кандидатом на получение Нобелевской премии. Но Хьюз полагал, что Джерри Адамс попал под власть собственных амбиций или – еще хуже – им манипулируют британцы. В тюрьме, когда Провос проводила уроки по стратегии, они говорили и о краеугольном камне подхода Британии в отношении действий против партизан – «разлагать руководство, с которым имеешь дело». Хьюз верил, что после подписания соглашения Адамс бездумно позволил себя разложить, если пользоваться этой терминологией.
