Когда выяснилось, что Полицейская служба Северной Ирландии ищет бостонские пленки, относящиеся к убийству Джин МакКонвилл, то некоторые обвинили эту организацию в предвзятости. Озлобленная кучка людей, оставшаяся от старого Корпуса королевских констеблей, воспринимает акт правосудия как последнюю возможность отомстить своему заклятому врагу – Джерри Адамсу. Если полиции интересны исторические преступления, то почему она не запрашивает интервью лоялистов? Лоялисты тоже совершили за время Смуты много убийств. Бостонский колледж в своем заявлении отмечал, что, «игнорируя записи членов UVF [Ольстерских добровольческих сил]», полиция поддерживает политически мотивированные обвинения. Реакция британского правительства на эту критику была такова: не отзывать ордер на выдачу республиканских интервью, но запросить и лоялистские пленки – тем более, что Бостонский колледж практически сам это и предложил.
Полиция добилась нового судебного требования – на выдачу пленок бывшего бойца Уинстона Черчилля Ри, некогда члена группы под названием «Коммандо Красной Руки»
[106]. Ри, чье безобидное прозвище Уинки
[107] вводило в заблуждение, не имел никакого отношения к Стивену Ри (а тем более к Уинстону Черчиллю). Он послал Бостонскому колледжу официальную форму, запрещающую выдавать его пленки. Но он не добился большего успеха, чем Молони и Мэкерз, и его записи передали полиции. Уинстону Ри в конечном итоге предъявили обвинение, в том числе и в сговоре на убийство двух католиков в 1991 году. Явившись в суд, чтобы опровергнуть эти обвинения, он въехал в зал на инвалидной коляске. Неуклюжий человек со щетиной и белесыми глазами. В своем заявлении Эд Молони осудил «циничную попытку Полицейской службы продемонстрировать беспристрастность в стремлении заполучить бостонские пленки». По мнению Молони, Уинки Ри был «сугубо символическим протестантом».
Энтони МакИнтайр тоже жестко раскритиковал попытку преследовать Ри. Как можно узнать правду о том, что происходило в период Смуты, – интересовался он, – если власти предъявили обвинение тому, кто имел мужество об этом рассказать? «Я бы назвал позицию Полицейской службы правдой преследования, а не настоящей правдой», – говорил он в интервью.
Полицейская служба хорошо понимала суть критики Мэкерза. Работники департамента внимательно следили за его публичными комментариями. Он был словоохотливым человеком: любил общаться с журналистами, а тем нравилось беседовать с ним. Придерживаясь идеи о необходимости говорить властям правду, он не держал язык за зубами, когда дело шло о вероломстве властей. Но Полицейская служба начала проявлять особый интерес к некоторым фразам, которые Мэкерз обронил в телевизионном интервью 2014 года. На вопрос о щекотливости и конфиденциальности Бостонского архива он ответил: «Не буду вдаваться в подробности, но я подвергался такому же риску, как и все остальные».
Мэкерз не просто собирал устные истории республиканцев как интервьюер. Он записал и собственную устную историю. В письме в Государственную прокурорскую службу детектив из Полицейской службы Северной Ирландии процитировал телеинтервью, заметив, что «он не только обсуждал свою собственную террористическую деятельность… но также препятствовал Полицейской службе в получении материалов. Значит, он боится, что подвергнется судебному преследованию, если следователи начнут работу с пленками».
В апреле 2016 года Мэкерз находился в своем доме в городе Дроэда, когда, открыв электронную почту, обнаружил там сообщение от адвоката из Бостона. В нем говорилось: «Я должен проинформировать вас, что Бостонский колледж получил прикрепленную к письму повестку о выдаче вашего интервью в рамках Белфастского проекта». Власти подозревали, что Мэкерз имеет отношение к целому ряду преступлений – от членства в военизированной организации и хранения самодельного огнестрельного оружия во время пребывания в тюрьме в 1978 году до причастности к операции по взрыву самодельной бомбы в Белфасте. Мэкерз пришел в ужас: вся устная история – это хроника его жизни в запрещенной организации. Его записи, как и записи других бывших бойцов, были полны историй о том, как он нарушал закон. Если правительственные чиновники набросятся на него (а он считал, что они так и сделают) и если по этим преступлениям не будет ограничений в преследовании, то государство спокойно выудит все, что нужно, из его устной истории и легко подтасует обвинения.
С точки зрения Мэкерза, наилучшим указанием на нечестные намерения правительства являлась продуманная база голословных обвинений против него. Если полиция действительно проверяла свои данные, то она бы знала, что Мэкерз не имеет отношения к указанному взрыву самодельной бомбы, потому что в тот момент он находился в полицейском участке. Трудно было поверить, что власти на самом деле начнут официально преследовать его, но вот проблемы они ему создадут. И Мэкерз, и его жена Кэрри в течение некоторого времени являлись безработными. У них были дети, которых нужно кормить, а они должны были провести многие годы, тратя все время на разбирательства с последствиями Белфастского проекта. Они продолжали бояться возмездия со стороны ИРА, а теперь им приходилось бороться с правительством, чьи усилия, по убеждению Мэкерза, определялись исключительно жаждой реванша – реванша за публичную критику Полицейской службы, а также мести за то, что он отказался сотрудничать с властями по вопросу с установлением личности Z. Он понял, что почти каждый день испытывает желание забыть об устной истории и никогда больше не думать о Белфастском проекте.
* * *
Между тем продолжались раскопки в сельской местности. В 2010 году нашли тело Питера Уилсона, молодого человека с проблемами в обучении, которого убила ИРА. Его останки были обнаружены на живописном пляже в графстве Антрим. На протяжении многих десятилетий, прошедших со дня исчезновения парня, его семья часто приходило на пляж, вот только не знала, что он здесь.
Скандал с бостонскими пленками был крайне неприятен для Независимой комиссии по обнаружению останков жертв. Ее представители чувствовали себя обязанными заверить публику в том, что, несмотря на фиаско Бостонского колледжа, любому, кто предоставит информацию об исчезнувших, комиссия гарантируют «полную конфиденциальность». Осенью 2014 года они получили сообщение о том, что останки Джо Лински находятся в определенном районе графства Мит. Группа под началом вышедшего в отставку детектива Джеффа Напфера приступила к работе. Они взяли с собой поисковую собаку и судебно-медицинского антрополога, а также использовали георадар, чтобы найти аномалии под поверхностью земли. В декабре сестра Лински Мария была настроена оптимистично. «Мы надеемся и молимся о том, чтобы нашли останки Джо и чтобы его можно было достойно похоронить», – сказала она. Работы продолжались многие месяцы, но тело так и не нашли.
Однажды следующим летом, примерно в полдень, послышался возглас: «Здесь что-то есть!» Экскаваторы прекратили работу, и люди, копаясь в грязи, начали аккуратно убирать землю совками. Показались кости. Напфер был очень взволнован, хотя это трудно было заметить: он, как всегда, держался спокойно. Такие моменты неизбежно были окрашены не только радостью, но и грустью. Кто-то позвонил Марии Лински, и она поехала к месту.
