И снова смотрит только на Октавию и Даррела.
– Потому что помимо общего дела у нас есть общая тайна, – ответила Леди.
Баррингтон вздрогнула и скривила губы:
– Она вам рассказала?
– Я не идиотка, – бросила Сандра.
– На самом деле это моя вина, – поспешила вернуться в разговор Октавия. – Анна, пожалуйста, поверь: я не следила и не хотела подслушивать, но когда вы говорили с Артуром, один из микродронов оказался поблизости и записал часть разговора. Если что – я его уже стёрла.
– Но сначала ты дала его послушать…
– Другу и подругам, – Леди мягко перебила Баррингтон. – Я не собираюсь оправдываться, но прошу учесть, что я, мягко говоря, была в шоке от услышанного. И это очень мягко говоря.
Несколько секунд Анна молчала, затем вздохнула.
– Я понимаю. – И посмотрела на Сандру. – Ты им всё рассказала?
– Я знаю не очень много. Только то, что Артур как-то связан с инопланетянами. – Конфетка выдержала взгляд Баррингтон. – Детали известны только тебе.
Сандра знала больше, чем «не очень много», но дала понять Анне, что скрывает основную информацию от друзей – потому что некоторые скелеты должны оставаться в шкафах как можно дольше, в идеальных случаях – навсегда. Сандра это понимала и потому промолчала, а вовсе не для того, чтобы наладить отношения с Баррингтон. Которые имеет смысл прояснить прямо сейчас.
– Вы позволите нам поговорить наедине? – спросила Конфетка, продолжая смотреть на Анну.
– Да, – поколебавшись, сказала Баррингтон. – Пожалуйста.
Леди и Бесполезный переглянулись, после чего медленно поднялись на ноги:
– Конечно.
…
Важность этих встреч подчёркивалась тем, что они никогда не проходили в режиме онлайн. Разумеется, те участники, которые не могли присутствовать по уважительным причинам, подключались к разговору удалённо, но остальные приезжали к президенту России в обязательном порядке – Емельянова хотела лично видеть и слышать тех, кто с самого начала был вовлечён в происходящее и все последние дни работал только над проблемой «Чайковского».
– Когда восстановят связь? – сухо спросила президент после того, как участники совещания расселись за столом.
– Непредсказуемо, – ответил адмирал Касатонов. – Может, через четверть часа, может, завтра утром.
– Это нормально?
– С точки зрения людей, привыкших, что Сеть никогда не падает – нет, не нормально. В космосе такое бывает.
Емельянова ответила адмиралу тяжёлым взглядом и поинтересовалась:
– Ты думал, что я спрашиваю как человек, привыкший к устойчивой связи?
Касатонов порозовел, отвёл взгляд, но через мгновение опомнился и уставился на Емельянову:
– Прошу прощения, госпожа президент. Я выразился некорректно. Я хотел сказать, что в космосе, к сожалению, бывают проблемы с передачей сигнала.
– То есть мы не считаем, что проблема вызвана действиями инопланетян?
– Уверен, что нет, госпожа президент.
– На меня давят, – мрачно произнесла Емельянова. – Возможность захватить корабль пришельцев сводит политиков с ума, а при мысли, что его захватим мы, они звереют.
– К кораблю отправился Райли, – напомнил Марк Штерн, помощник президента.
– На какое-то время это их успокоило, – признала Емельянова. – Но теперь они снова наседают.
– Боятся, что мы заберём приз?
– Они бы поступили именно так, вот и меряют всех по себе.
– Сейчас это не важно. Важно то, что любая пауза мне мешает.
– Все они прекрасно знают, что в космосе случаются проблемы со связью.
– Знают, но не собираются в этом признаваться. Они видят только то, что им выгодно. И помнят только о том, что им выгодно.
– Алексей, я это вижу каждый день.
– Извините, госпожа президент.
Емельянова улыбнулась, показав, что замечание было не то чтобы серьёзным, и вздохнула:
– Они ведут себя так, будто мы уже взяли корабль под контроль. И не хочу даже думать о том, что будет, если у нас получится.
– Цивилизация совершит невероятный рывок, – негромко произнёс Штерн. – Сравнимый с тем, который случился в XIX веке.
– Но вначале будет грандиозная драка за ресурсы, дающие возможность этот рывок совершить.
– Надеюсь, здравый смысл возобладает и в выигрыше окажется всё человечество.
– Человечество – это просто слово, – негромко заметил Козицкий, самый незаметный участник совещания.
– Миллионером стал Генри Форд, но благодаря его конвейеру машины стали доступны миллионам простых людей.
– Этот спор не имеет смысла, – недовольно произнесла президент. – Научно-технический прорыв, который мы совершим, если заполучим технологии инопланетян, это и огромные деньги, и власть. Все это понимают и готовы драться. И мне… – Емельянова вздохнула. – Мне начинает казаться, что лучше бы корабль не прилетал. Мы бы всё равно отправились к звёздам, но сами: постепенно додумались бы до нужных технологий и вышли в большой космос. Причём вышли бы те, кто придумал… – Она бросила быстрый взгляд на Штерна: – Вышел бы тот, кто придумал конвейер, а не воспользовался идеей Форда.
Марк опустил голову.
– Ещё ничего не решено, госпожа президент, – заметил Козицкий, разглядывая пуговицы на рукаве пиджака.
– Да, не решено. Я знаю, что контроль над кораблём – мечта. И не факт, что мы сумеем её осуществить.
– Насколько я могу судить, госпожа президент, мы говорим о боевом корабле…
– Откуда такой вывод?
– Он явно не в порядке, – ровным голосом ответил Козицкий. – И был не в порядке до того, как мы вывели из строя его компьютерную систему. А теперь вспомните, как инопланетяне среагировали на приближение VacoomA с десантом на борту.
– Агрессивно.
– А как реагируют терпящие бедствие суда на приближение тех, кто может им помочь?
– С благодарностью.
– И только военные, у которых на борту оружие и секретные документы, не подпустят спасателей, даже если будут умирать. Это первое правило, госпожа президент: боевой корабль не может оказаться в чужих руках.
Несколько мгновений присутствующие обдумывали заявление Козицкого, после чего Касатонов покачал головой:
– Они знают, что мы не в состоянии им помочь. И не захотели, чтобы мы забрали корабль. Возможно… точнее, наверняка, он чья-то частная собственность, и хозяева предусмотрели протокол действий при попытке захвата.
Если у дознавателя и была своя версия, озвучивать её он не стал, не желая затевать спор на пустом месте. Вместо этого вяло улыбнулся ногтям своих больших пальцев и продолжил:
