Он вынул из кармана спички, за которыми неизбежно последовала сигара. Миссис Ингланд не отрывала взгляда от ковра.
– Лилиан, скажи ей то, что говорила мне.
Миссис Ингланд впервые взглянула на дочь.
– Я жалею, что в детстве не ходила в школу.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем дорожных часов.
– Что там у тебя? – Мистер Ингланд кивком указал на энциклопедию, лежавшую на коленях Декки.
– Книга, папа, – прошептала она.
– Ты мне ее покажешь?
Девочка словно окаменела. Я вложила книгу ей в руки и легонько подтолкнула. Декка на негнущихся ногах подошла к отцу и вручила ему свой труд.
– «Атлас растений Западного Йоркшира», да? Выглядит внушительно. – Мистер Ингланд быстро пролистал страницы и передал жене. – Взгляни-ка, Лилиан.
Он пришел в возбуждение, несколько раз подряд энергично затянулся сигарой. Я смотрела на хозяина с симпатией: он был хорошим отцом. Отсылая Декку в школу, мистер Ингланд преподносил ей гораздо более ценный дар, чем любое украшение или деньги. И то, что девочка не хотела покидать дом, где провела счастливое детство, было его заслугой. Накрывшая меня тоска являлась лишь следствием моего эгоизма. Я жаждала хоть как-то ободрить Декку, ее отца, их обоих, но этикет обязывал меня молчать. И я тихо переживала, что бедняжке придется догонять одноклассниц.
Миссис Ингланд с отсутствующим выражением лица пересекла комнату, чтобы взять самодельную книгу. Я смотрела на хозяйку и поражалась ее равнодушию и отсутствию интереса к детям. Неужели так сложно обнять дочку? Утешить, сказать, что бояться не стоит… Я изо всех сил пыталась не осуждать миссис Ингланд, однако моему терпению пришел конец. Будто почувствовав мое возмущение, она взглянула на меня и быстро отвела глаза.
– Ты поедешь в воскресенье днем, – заявил мистер Ингланд, с облегчением перейдя к понятным организационным вопросам. – Путь до Рипона займет часа два, в зависимости от погоды.
– Мы еще не дочитали «Удивительного волшебника из страны Оз»! – воскликнула Декка. – К тому же скоро свадьба Блейз и мистера Бута.
– Уверен, они припасут для тебя кусочек торта.
От слез защипало глаза. Я вспомнила о сестре, о том, как отчаянно спорила с матерью, доказывая, что Элси нужно учиться. Несколько раз я чуть не написала домой гневное письмо, догадываясь, что сестренка брошена на произвол судьбы. Элси дни напролет чернила кухонную печь и резала овощи, а жизнь незаметно придавливала ее, словно низкий потолок над головой.
До воскресенья оставалось пять дней. Я представила, как закрываю чемодан Декки и, стоя на пороге, машу ей на прощание, и что-то внутри меня оборвалось. Я собрала волю в кулак и заставила себя выпрямить спину.
– Очень хорошо. – Это было все, что сказала миссис Ингланд, возвращая дочери книгу.
Почувствовав, как Декка дрожит, я придвинулась ближе и обняла ее.
– Я же говорила, им понравится, – тихонько сказала я.
– Мне пора на работу! – Мистер Ингланд прошел мимо нас, разрезав гнетущую тишину и оставив позади себя шлейф сигарного дыма.
Миссис Ингланд в нерешительности переминалась у пианино. Она дождалась, пока закроется дверь.
– Тебе там понравится, – сказала она дочери. – Ты узнаешь много нового.
Декка судорожно сглотнула, и я ласково погладила ее по спине.
– Няня Мэй отведет тебя наверх.
Я машинально встала и протянула Декке руку, за которую она так же машинально ухватилась. Я сжала пальцами ее ледяную ладошку и повела из комнаты.
– Мой атлас, – вспомнила Декка уже на лестнице.
– Поднимайся, я схожу за ним.
Миссис Ингланд сидела на банкетке, опершись локтями на колени и обхватив голову руками. Она сняла повязку: с тыльной стороны правой ладони, под мизинцем, алел ровный круг.
Я помедлила на пороге. Атлас Декки лежал на полу у двери возле кушетки. Миссис Ингланд медленно отняла руки от лица. На мокрых от слез щеках проступили красные пятна, уголки рта опустились. Своей беззащитностью хозяйка напоминала собственную дочь, и мне инстинктивно захотелось ее утешить. Я рванулась вперед и опустилась на колени у ног миссис Ингланд. Силясь успокоиться, она безмолвно прижимала ладони к щекам, словно в надежде загнать слезы обратно.
– Не плачьте, мэм! – Я протянула чистый носовой платок, пораженная столь сильным переживанием хозяйки.
Миссис Ингланд взяла платок и, шмыгая носом, вытерла глаза. Затем встала, поправила волосы, разгладила рукой юбку и, пока я неловко поднималась на ноги, стремительно вышла из комнаты.
Декка была в полном отчаянии. Бедняжка рыдала целый час, а я, сидя рядом на кровати, вытирала ей слезы и гладила по голове. Декка так сильно плакала, что я испугалась, как бы она не заболела. Милли несла возле нас траурную вахту, а Чарли уселся у себя в кроватке. Милли думала, что случилось ужасное несчастье, но, узнав от меня все подробности, озадаченно нахмурилась.
– Я не хочу уезжать! Я не хочу уезжать! – как заведенная твердила Декка, задыхаясь от рыданий.
Я успокаивала ее, тихо приговаривая слова утешения, а Декка плакала, содрогаясь всем телом, да так, что мой носовой платок промок насквозь.
– Первые недели пролетят быстро, а потом тебе и возвращаться не захочется! Будет так весело, что ты про нас совсем забудешь. Можешь взять с собой краски и Тедду. Представь, скольких друзей-медвежат она заведет благодаря твоим одноклассницам! В школе очень интересно! И я стану писать тебе каждую неделю и присылать твои любимые вещи: леденцы из сарсапарели, вишню в сахаре, миндальные орешки и журналы. Давай завтра пойдем в канцелярский магазин и купим тетрадки и карандаши! Как тебе идея?
Потихоньку рыдания затихли, и, когда Саул вернулся после занятий, Декка уже сидела в кровати.
– Из-за чего весь тарарам? – требовательно спросил он, вываливая учебники. – Я едва слышал мистера Бута.
– Мисс Декка уезжает в школу в Рипоне.
– В школу? А я думал, сначала отправят меня!
– Декка старше тебя.
– То есть вместо меня едет она?
– Нет, конечно. Вот исполнится тебе десять, и тоже поедешь.
Мы еще долго обсуждали эту тему. Саул задавал вопросы, на которые я не знала ответов: сколько в классе девочек? Чему их там учат? Будет ли Декка носить шляпку? И так далее, пока мне самой не захотелось спрятаться от него под одеялом.
Я была в возрасте Декки, когда впервые пришел доктор Пайк. Стоял зимний вечер. Лавку заперли на ночь, посуду после ужина убрали со стола. Трое младших легли, а я удлиняла брюки Арчи; братья росли так быстро, что я не успевала перешивать их одежду. Кухню наполняло тепло от печи, на столе горела свеча. Напротив меня Робби возился с найденными на свалке часами, пытался их починить. В дверь, выходившую на улицу, постучали, и мама спустилась, чтобы открыть. Доктор поднялся к нам, снял шляпу и пожелал доброго вечера. В руках он держал большой блестящий саквояж с золотой ручкой. Жалобно скрипнули половицы: из спальни вышел отец.
