– Ну вот, – подытожила миссис Мэнньон. – Сейчас я тут приберу, а потом мы отправимся в «Фонари». Что скажете?
Все стали собирать миски и бокалы из-под шерри, а миссис Мэнньон плеснула в мойку немного жидкого мыла из банки. Я налила мыло в кувшин и, взяв Милли за липкую руку, повела укладывать детей спать.
– Няня Мэй, вы с нами? – крикнула мне вслед миссис Мэнньон.
Пригнувшись под рукой мистера Ингланда, который держал для нас с детьми дверь, я уточнила:
– Куда именно?
– В «Три фонаря». Пропустим по стаканчику шенди
[48] в честь завтрашней свадьбы Блейз. Только по одному!
– О нет, я не пойду. Но спасибо!
– Няня Мэй, ничего страшного не произойдет, если вы выпьете немного шенди, когда уложите детей спать, – вмешался мистер Ингланд. – Жаль, миссис Мэнньон не позвала меня.
– Ой, да ладно вам! – взмахнула рукой повариха, капая мыльной пеной на пол. – Блейз велела вас позвать.
К моему изумлению, миссис Мэнньон обращалась ко мне.
– Правда? – Я уставилась на Блейз.
Она стояла, прислонившись к разделочному столу, рядом с потертым чемоданом, в котором непонятно как уместились все накопленные за восемь лет пожитки. Блейз что-то увлеченно говорила Тильде и не слышала моего вопроса.
– Ступайте в паб, – твердо сказал мистер Ингланд. – Уложите детей спать, а Бродли потом отвезет вас с Тильдой обратно.
Это был приказ. Высказанный в мягкой форме, но все же приказ. Я кивнула.
– Когда вы отправляетесь?
– Через двадцать минут, – ответила миссис Мэнньон. – Я только закончу с уборкой.
Миссис Мэнньон жила в доме на окраине города, Эмили тоже жила у себя, а значит, отныне в комнатке над постирочной Тильде придется ночевать одной. Я прикидывала, как отнеслась к этому Тильда, однако не могла судить, ничего не зная о ее характере. Заметив мой взгляд, Блейз улыбнулась, а затем продолжила беседовать с подругой.
Я уложила детей в кровати. Малыш Чарли, объевшийся мороженым, заснул мгновенно. Саул разделся сам, пока я умывала Милли.
– Куда ты уходишь? – спросила девочка.
После отъезда Декки она приставала ко мне с бесконечными вопросами. Первую ночь я разрешила ей спать в моей кровати, так как Милли тяжело переживала разлуку с сестрой.
– В паб.
– А что такое паб?
– Это место, где люди встречаются после работы.
– И пьют пиво, – добавил Саул.
– Я не пью.
– А что такое пиво?
– Напиток для взрослых.
– А можно мне чуть-чуть?
– Леди не пьют пиво. Хотя возможно, когда ты подрастешь, папа разрешит попробовать глоточек.
– Я пробовал, – похвастался Саул. – Гадость.
– Ты уже пил пиво?! – вытаращила глаза Милли.
– Да. На вкус как земля.
Я слушала их разговор вполуха, занятая мыслями о предстоящем вечере в компании слуг. Конечно, можно было сослаться на головную боль или сказать, что Чарли якобы не хочет засыпать, но теперь любые отговорки выглядели бы нелепо.
Если в пабе окажутся друзья и знакомые Блейз, с которыми она захочет поболтать, мне придется возвращаться в карете вдвоем с Тильдой. О чем с ней говорить? А если Тильда решит остаться подольше, вряд ли Бродли станет кататься в паб дважды, да и я не брошу ее одну в пабе. Ехать в молчании с тихой замкнутой Эмили не лучше, но она слишком юна для походов в паб. И зачем только миссис Мэнньон меня пригласила! Как все было просто в Норланде, где студентки общались только друг с другом и не возникало сложностей из-за иерархии. На Перивейл-гарденс были только повариха и Эллен, которые не участвовали в вечеринках и никуда меня не звали. В свои нерабочие полдня они ходили по магазинам и довольствовались чашечкой чая в заведении на углу.
Дети смотрели, как я облачаюсь в единственный парадный костюм: белую блузку, которую следовало бы погладить – некогда, – и темно-синюю шерстяную юбку с пуговицами и черной окантовкой. Было так странно надевать собственную одежду: я носила форму каждый день, как приехала к Ингландам, и пренебрегала положенной для отдыха половиной воскресенья (за что Сим меня не похвалила бы). Здесь, в отличие от Лондона, я не могла выйти прогуляться незаметно. Мне совсем не хотелось, одиноко сидя в чайной на главной улице, поддерживать разговор с официантами и местными завсегдатаями. Люди здесь были чересчур общительны, они не ведали, что совать нос в чужие дела неприлично.
Обитатели Хардкасл-хауса даже не заметили, что я не беру свои законные полдня. А если и заметили, то не подали виду. Или думали, что я все-таки пользуюсь правом на отдых: читаю книгу, пока дети в течение пяти часов предоставлены сами себе.
Мистер Ингланд сидел на кухне, уже без пиджака и с закатанными рукавами рубашки.
– Подготовились к вечеру в городе? – проговорил он, не вынимая сигары изо рта.
Глаза мистера Ингланда не улыбались. Его взгляд прожигал насквозь. Я нервно поправила пояс и встала рядом с остальными. Они тоже сменили форму на нарядную одежду. Честно говоря, меня тянуло сорвать с головы шляпку и ретироваться в детскую, чтобы провести вечер с книгой под мерцающим огоньком лампы, охраняя сон детей.
Блейз, в особенно приподнятом настроении после выпитого шерри, воткнула себе в волосы цветок.
– Пойдем! – скомандовала она.
Я двинулась вслед за остальными, когда сзади раздался голос мистера Ингланда:
– Детская заперта?
– Да, сэр.
– Хорошо повеселиться, – пожелал он.
Паб «Три фонаря» находился в центре города, у старого моста. Внутри все было просто: каменный пол и выбеленные стены. Каждый год, когда река выходила из берегов, паб, соседние лавки и мостовую затапливала бурая ледяная вода, поэтому над оформлением интерьера никто особенно не мудрствовал. «Три фонаря» представлял собой скромное питейное заведение для рабочего люда. Редко кто заказывал там изысканные вина или дорогие спиртные напитки. Внутри, слева и справа от барной стойки, располагались два зала для посетителей, а в глубине виднелась бильярдная комната, за которой прятался склад и выход на задний двор.
В паб я зашла впервые, но это место с низкими потолками и картинами на стенах показалось мне довольно уютным и как будто знакомым. В зале справа за небольшим столом сидели несколько мужчин. Они смеялись и громко разговаривали друг с другом. Увидев Блейз, молодые люди стали ее звать. Блейз со своим чемоданчиком и цветком в волосах ринулась в гущу шляп и пиджаков и плюхнулась на колени одному из мужчин. Догадавшись, что это мистер Бут, я с изумлением смотрела, как они беззастенчиво целуются. Блейз придерживала шляпку, забыв про букет, раздавленный между ней и мистером Бутом. Компания одобрительно взревела, раздались аплодисменты, один или двое мужчин поднялись, уступая нам место, и стали подтаскивать дополнительные стулья и табуреты.
