Молодой человек в плоской кепке и рубашке с закатанными рукавами предложил мне табурет рядом с ним. Двое других мужчин, к которым подсели миссис Мэнньон и Тильда, смущенно одергивали пиджаки и поправляли шляпы. Я понятия не имела, что вечер будет проходить вот так и мне придется сидеть в компании мужчин – мужчин, которые выпивали! Молодой человек в рубашке с закатанными рукавами представился Аланом Шокроссом: веселый, румяный, с соломенно-желтой копной волос и щелью между передними зубами.
– Я Руби, – произнесла я.
– Вы тоже горничная, как Блейз? Сколько же вас там?
– Нет, я детская няня.
– Няня! – Это впечатлило Алана.
Мистер Бут поднялся, чтобы принести дамам напитки. Стараясь не зацепиться за чью-нибудь ногу или табурет, он медленно продвигался к незажженному камину, где сидели мы с Аланом.
– Няня Мэй! – радостно воскликнул он. – Не ожидал вас здесь увидеть!
– Я тоже от себя не ожидала, – улыбнулась я.
– Вам принести напиток? – спросил мистер Бут, держа в руке бокал с пивом.
– Спасибо, ничего не нужно.
– Выпейте хоть что-нибудь. Может, бокал вина? Или шенди?
– Дома я уже выпила шерри.
– Отлично. Значит, шерри.
Блейз захохотала над чьей-то шуткой.
– Миссис Мэнньон! – Мистер Бут постучал повариху по плечу. – Не желаете ли стаканчик бренди?
– О, бренди точно нет! – прокричала она. – Я пью только слабый шенди.
– А вам, Тильда?
– Бокал пива, пожалуйста.
– Вот это по-нашему!
Он дружески похлопал миссис Мэнньон по спине и отправился к барной стойке. Я повернулась к мистеру Шокроссу, попутно взглянув на часы над камином. Бродли должен был заехать за нами в десять. Оставалось еще два часа: невыносимо долго. С потолка свисала керосиновая лампа. Клубы табачного дыма, запах эля, теснящиеся с бокалами мужчины – все это напоминало трюм корабля.
Я так увлеклась, что не сразу расслышала слова мистера Шокросса.
– Я спросил, каковы обязанности няни?
– У вас есть дети, мистер Шокросс? – Я заметила на его руке обручальное кольцо.
– Да, маленький парнишка. В ближайший вторник ему стукнет семь месяцев.
– В таком случае, полагаю, моя работа не сильно отличается от того, что делает ваша супруга.
– Жаль, ей за это не платят, – невесело заметил он. – Какой любопытный акцент. Вы откуда?
– Из Бирмингема.
– «Черная страна»! Лет сто назад я пытался устроиться на работу в Post.
– В газету Birmingham Post?
– Ага.
– Вы журналист?
– Репортер, из местной газеты Halifax Courier. Как и Джон.
Он указал на мужчину, сидевшего через пару человек от нас, который оказался мистером Лоуденом.
– Еще раз здравствуйте! – кивнул мистер Лоуден.
– Здравствуйте! – ответила я.
– Няня Мэй, если не ошибаюсь. Вы мне так и не сказали, как вас зовут.
– Разве?
– А мне сказала, – улыбнулся мистер Шокросс. – Сколько дашь за информацию?
– Вы видели статью? – поинтересовался у меня мистер Лоуден.
– Да.
– Нам в Courier приходится время от времени гладить Грейтрексов по шерстке. Вдруг понадобятся, – проговорил мистер Шокросс.
– Скорее уж наоборот, – возразил мистер Лоуден. – Слышали о происшествии на фабрике Колден-милл в понедельник? Парню оторвало руку станком. За четыре года это четвертая смерть на предприятии Грейтрексов.
– Один шерри, один шенди, одно пиво и один бренди. – Мистер Бут поставил на стол четыре стакана и стал раздавать дамам. – А вы что заказывали, Руби?
Мистер Лоуден уставился на меня, и я почувствовала, как от его взгляда по коже пробежал холодок. Я не сумела сохранить невозмутимый вид, чем выдала себя с головой. На лице мистера Лоудена медленно появилось столь знакомое мне выражение, и я поняла, что надо бежать.
Рядом с вокзалом, в пяти минутах ходьбы вдоль канала, находилась стоянка кебов. Часы над камином показывали четверть девятого.
– Даже не вздумай уходить! – возмутилась Блейз. Она сидела с раскрасневшимися щеками, уже без шляпки.
– Боюсь, я переела мороженого, – сказала я, понимая, как нелепо это звучит.
Блейз знала, что я выдумываю. Она прищурилась, глядя на меня с подозрением, но промолчала. Тильда куда-то ушла с мужчиной, с которым разговорилась, а миссис Мэнньон сидела ко мне спиной, поглощенная беседой. Пробравшись сквозь толпу, я выскользнула из паба в ночную прохладу.
Я торопливо шла к вокзалу и остановилась, пропуская громыхающий трамвай, чтобы потом перейти дорогу.
– Няня Мэй! Руби! – раздался позади мужской голос.
Я пошла еще быстрее, радуясь, что смогу раствориться в темноте. Шаги послышались совсем рядом, и справа от меня возник мистер Бут.
– Что случилось? – Он стоял, сунув руки в карманы.
– Мне нужно вернуться к детям.
– Да вы в пабе и часа не провели. Разве вам не позволили сегодня отдохнуть?
– Право, мне не стоит отсутствовать так долго. Моя работа не заканчивается, когда дети ложатся спать.
– Я вас провожу. – Мистер Бут начал переходить дорогу.
– Не беспокойтесь. Я возьму кеб на вокзале.
– Там сейчас никого. К семи вечера, после поезда из Лидса, кебы разъезжаются.
– Мистер Бут, пожалуйста! Я настаиваю, чтобы вы вернулись.
– А я настаиваю, чтобы вернулись вы. Вы покинули нас в спешке. – Он пристально вглядывался в мое лицо, освещенное уличными фонарями.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– Я доведу вас. Тут недалеко.
– Две мили!
– Не идти же вам через лес одной.
– Пожалуйста, возвращайтесь в паб.
– Только если вы пойдете со мной и дождетесь Бродли.
Я не двинулась с места.
– Теперь я знаю, откуда у мастера Саула такое упрямство, – заворчал он. – Ладно, тогда я веду вас домой.
Мы стали взбираться на холм. Вьющуюся по склону дорогу ограждала лишь низкая каменная стена, за которой начинался крутой обрыв к реке. Казалось, будто река в ночи бурлит еще яростнее. Я размышляла, проводит ли меня мистер Бут до самого дома. В темноте я ходила по мосту лишь один раз, с мистером Ингландом, в ночь приезда, и тогда у нас был фонарь.
Мистер Бут уступил мне место на обочине, а сам шел по дороге, но я попросила его поменяться местами.
