– Саул, – тихо заговорила я, присев на край кровати, – постарайся дышать медленнее. Я знаю, это трудно, просто вдыхай и выдыхай подольше. – Я повернулась к его родителям: – Что вы предпринимаете в таких случаях?
– Даем ему отдохнуть, – ответил мистер Ингланд. – Доктор массирует ему грудь и шею. У Саула уже давно не было приступов. Не могу понять, из-за чего это случилось.
– Не могу… дышать… – просипел Саул.
– Ш-ш-ш-ш, мастер Саул, молчите. Сосредоточьтесь на дыхании. Вдох… выдох… медленно. Вот так. Вдох… выдох… – Затем, обращаясь к мистеру и миссис Ингланд, я сказала: – Нужны тазики с кипятком. И побольше, чтобы от воды шел пар. У него бронхиальная астма, так?
– Да.
– Тазы надо поставить по всей комнате.
– Пар? – Мистер Ингланд растерянно провел рукой по своей шевелюре.
– Да, – кивнула я. – Он увлажнит воздух и раскроет горло. Я пойду на кухню и попрошу все приготовить.
– Я сама схожу, – возразила миссис Ингланд. – Я знаю, куда идти. Сколько нужно тазов?
– Как можно больше.
– Десять? Двадцать?
– Пока штук пять-шесть. Главное, чтобы с кипятком!
Миссис Ингланд вышла, прикрыв за собой дверь. Мистер Ингланд подвинулся ближе, и мы оба с тревогой смотрели на Саула. Он сжимал простыни побелевшими пальцами, на щеках от напряжения выступили алые пятна, рот был полураскрыт. Я молча положила прохладную ладонь на его руку, а через несколько минут в коридоре раздались быстрые шаги и стук трости. В комнату вошел сам Чемпион Грейтрекс в сопровождении пожилого мужчины с седой бородкой и пышными усами.
– Пауэлл займется им, Чарльз, – опираясь обеими руками на трость, заявил хозяин дома.
Осмелившись взглянуть на него, я заметила, какой мистер Грейтрекс низкорослый и щуплый, словно мальчик, и лишь борода придает ему сходство с волшебником.
Рукой, усыпанной печеночными пятнами, доктор слегка сжимал запястье больного и, хмурясь, смотрел на часы, а затем многозначительно выпятил губы.
– Слишком много торта, я полагаю. Желудочная астма – довольно частый побочный эффект при ложном крупе.
– У мальчика бронхиальная астма, сэр, – вставила я.
Не обращая на меня внимания, доктор продолжил:
– Мальчику нужен отдых. Это единственное средство. Необходимо лечь, чтобы помочь пищеварению.
– А сигара поможет? – спросил мистер Ингланд.
– Вреда от нее нет, но дым может вызвать излишнюю реакцию. Лучше не стоит.
Мистер Ингланд убрал серебряный портсигар в карман и сообщил доктору:
– Наша няня попросила мою жену приготовить тазики с кипящей водой.
Изучающе глядя сквозь очки на мистера Ингланда, словно меня в комнате не было, доктор поинтересовался:
– Для чего?
– Пар легче вдыхать, и к тому же он раскрывает легкие, сэр, – ответила я.
– Чепуха. Так делают, чтобы больной пропотел и избавился от жара, которого у мальчика нет. Причина в несварении; если переедать, любой ребенок заболеет. – Доктор решительно закрыл окно. – У меня с собой нет моего саквояжа, но я съезжу домой и вернусь в течение часа.
Мистер Грейтрекс молча стоял возле двери; он выпустил доктора и вышел следом за ним.
– Сэр, вы же знаете, это не желудочная астма, – тихо проговорила я. – Бронхиальная астма не возникает от несварения.
– Доктор велел уложить Саула, – сказал мистер Ингланд.
– Сэр, он дал неверную рекомендацию. Мастера Саула лучше оставить в сидячем положении, чтобы воздух легче проникал в легкие.
– Неверную рекомендацию?! – Мистер Ингланд не скрывал изумления. – Доктор Пауэлл – личный врач мистера Грейтрекса и служит этой семье уже сорок лет!
– Я не отрицаю его знаний, сэр…
– Именно отрицаете. – Губы под усами дрогнули в едва заметной улыбке. – Скажите, няня Мэй, где вы проходили медицинскую подготовку?
Я сглотнула.
– Сэр, я три месяца проработала в детском отделении лондонской больницы Чаринг-кросс.
Мистер Ингланд задумчиво посмотрел на сына.
– Три месяца… – повторил он. – Неужели первопричина болезни имеет значение?
– Имеет, сэр. Мастеру Саулу необходимо сохранять сидячее положение, чтобы кислород мог циркулировать в легких, а пар облегчит дыхание. Пока не доставили воду, комнату следует хорошо проветривать. Дышать паром следует в течение часа или двух.
Лишь из-за чрезвычайных обстоятельств я отважилась вот так смело говорить с мистером Ингландом. Саул натужно дышал, и я с сильно бьющимся сердцем, чувствуя на себе внимательный взгляд мистера Ингланда, взбила подушки и усадила мальчика в кровати. В этот момент тихо, как мышка, вошла миссис Ингланд с расстроенным лицом.
– Доктор Пауэлл сказал, что никакого пара не нужно, – заявил жене мистер Ингланд. – Однако няня Мэй с ним не согласна, – добавил он.
Миссис Ингланд, застыв на пороге, переводила взгляд с мужа на меня и обратно.
– Он также рекомендовал уложить Саула. Хотя няня Мэй, опять же, считает иначе. Что думаешь, Лилиан? Следует ли нам послушать врача с сорокалетним опытом? Или няню, которая училась целый месяц?
Стоя у изголовья кровати, я видела, как на лице миссис Ингланд промелькнула целая гамма чувств. Она открыла рот, но не произнесла ни звука и лишь смотрела на сына испуганными, полными отчаяния глазами.
– Сынок, я тебя оставлю с мамой и няней, – сказал мистер Ингланд, погладив мальчика по голове. – Надеюсь, ты скоро поправишься.
Вскоре его шаги затихли на лестнице. Миссис Ингланд и я молча стояли в комнате. Через открытое окно, которое я снова распахнула настежь, с улицы доносились звуки веселья. Я понимала, что рискую потерять работу.
– Боюсь, я вас неверно поняла, – наконец промолвила миссис Ингланд.
– В каком смысле, мэм?
Она села на кровать возле сына и взяла его за руку. Я впервые видела, чтобы миссис Ингланд проявила столько нежности к Саулу.
– В чем вы не согласны с доктором?
– Конечно, мэм, мистер Пауэл куда более опытен, чем я. Но он считает, что приступ Саула вызван перееданием, а я видела, сколько мальчик съел на обед: кусочек говядины и немного помидоров. Он так радовался, что почти не ел.
– Доктор Пауэлл лечит моего деда, – сказала она. – Мы знаем его не один десяток лет. Думаю, нам стоит прислушаться к его совету.
– Если мы уложим Саула, он не сможет дышать, – сказала я, прикрыв глаза.
– Что именно вам известно?
– В отличие от доктора Пауэлла, я знаю немного, мэм. В больнице, где я работала, лечили детей с заболеваниями дыхательных органов. И там применяли свежий воздух и пар. Там имелось особое помещение, вроде бани, куда уводили пациентов во время приступов.
