На третий день, дождавшись, когда мистер Ингланд уйдет на работу, я отправилась с Чарли к хозяйке. Я постучала в дверь и, услышав разрешение войти, обнаружила миссис Ингланд сидящей в кровати, а рядом поднос с нетронутым завтраком.
– Доброе утро, мэм! – поздоровалась я.
– Доброе утро.
Она была бледна и выглядела уставшей, хотя спала целыми днями. Я вспомнила ранние симптомы у миссис Рэдлетт – похудевшее лицо и отсутствие аппетита – и уже размышляла, что делать, если миссис Ингланд родит пятого ребенка. Придется найти сиделку на послеродовой период, но где она станет ночевать? Еще одна кровать просто не влезла бы в детскую спальню. Впрочем, по словам хозяйки, она страдала из-за болезненных месячных, а значит, вряд ли ждала ребенка.
– Вы что-то хотели? – спросила миссис Ингланд.
– Позволит ли ваше самочувствие зайти сегодня в детскую, мэм?
– Для чего?
– Я полагала, что вы, вероятно, захотите переменить обстановку.
Она окинула взором спальню, раздумывая над моим предложением, а затем ответила:
– Пожалуй, это мне не повредит.
– Конечно, если у вас достаточно сил.
– Я зайду позже. И не могли бы вы передать Тильде, чтобы она наполнила мне ванну?
– Да, мэм.
В четверть двенадцатого в детскую зашла миссис Ингланд в шелковом халате, поигрывая пояском. Милли сразу засмущалась и прикрыла тетрадку, в которой под моим неловким рисунком десяток раз прописала слово «медведь».
– Мы можем сыграть в Мешок историй, – обратилась я к миссис Ингланд, устроившейся в кресле-качалке.
– А что это такое?
– Я покажу! – оживилась Милли.
Девочка схватила наволочку, в которую обычно прятались разные предметы из детской. А потом, заставив меня закрыть глаза, начала складывать туда разные вещицы и взвизгивала, если ей казалось, что я подглядываю.
– Мы складываем в мешок все, что попадется под руку, перемешиваем, а затем вынимаем и сочиняем историю, которая связывает все предметы, – пояснила я. – Милли, готова начать?
Первым из мешка появился деревянный солдатик. Я уселась на свое место у камина, спиной к огню, и начала рассказывать:
– Жил-был храбрый солдат по имени сержант Краснощекий.
Милли захихикала и, засунув руку в мешок, достала кочергу.
– …и он отправился на ужасную дуэль с… – продолжила я.
В руке Милли оказалась игрушечная чашка.
– Королевой Чашек! Королеве приходилось действовать очень осторожно, ведь она была фарфоровая и могла разбиться. И тогда Королева приказала, чтобы все самые страшные чайники наполнили себя до краев кипятком и ждали на крепостной стене, когда покажется сержант Краснощекий. И вот он уже на холме со своей кочергой…
Я махнула Милли рукой, и девочка торопливо вытащила из наволочки…
– Кусочек мозаики! Сержант Краснощекий не догадывался, что земля, на которой он стоит, – это огромная складная картинка. Но тут все кусочки картинки зашевелились в разные стороны, пытаясь запутать его. Сержант прыгал туда-сюда и совершенно заблудился, как вдруг…
Милли снова сунула руку в наволочку.
– …Откуда ни возьмись появилась огромная вертящаяся юла и закричала: «Все на борт!» Тогда сержант забрался на юлу верхом и, размахивая кочергой, поехал на ней, как на лошади. Юла все кружилась и кружилась, и тогда…
Милли вынула карандаш.
– Королева Чашек сжалилась над сержантом и заявила, что сделает его своим капралом, если тот подпишет бумагу. Краснощекий поставил размашистую подпись…
Из наволочки возникла ветка хлопка, которую мне подарил мистер Ингланд. Я сбилась и замолчала. На меня уставились две пары глаз. Миссис Ингланд смотрела даже более удивленно, чем ее дочь. Чарли гулил, держась за решетку манежа.
– Няня Мэй, ну что же ты остановилась!
– Продолжайте, – робко улыбнулась миссис Ингланд. – Что произошло дальше?
Я сглотнула.
– Ах да! Хлопок… Минутку. Сержант щеголял в новом хлопковом мундире королевских цветов – синего и красного. А потом бедняга попал под дождь и заржавел. Так настал конец сержанту Краснощекому.
– Но у меня еще есть предметы! – запротестовала Милли.
– Конец значит конец, мисс Милли. Довольно с сержанта Краснощекого приключений.
– Браво! – аплодировала сияющая миссис Ингланд. – Няня Мэй, просто чудесно! Вы действительно сочиняете на ходу?
– Да, мэм.
– Где вы так научились?
– Дома. Мешок историй обожали все дети.
– Хочешь попробовать? – спросила Милли.
– О нет. Я не сумею.
– Почему?
– У меня… – Миссис Ингланд запнулась. – Боюсь, у меня не столь живое воображение.
Милли растерянно заморгала.
– Воображение – это… когда путешествуешь где-то в мыслях, но тебе кажется, будто ты побывал там на самом деле.
– Например, когда что-нибудь выдумываешь?
– Можно и так сказать.
– Няня Мэй говорит, мы не должны выдумывать, – мрачно заявила Милли.
– И она права. Хотя иногда можно, если тебе так легче.
Чарли выкинул из манежа деревянный кубик, и я взяла малыша на руки.
– Хотите подержать его, мэм?
– У меня не очень хорошо получается.
– Чарли довольно крепкий малыш. Вы ему не навредите.
– Боюсь, я его уроню.
– Не уроните, мэм. А даже если и уроните, он не погибнет. Чарли вырастет большим и сильным! – Я подняла малыша над головой, и он радостно запищал, дрыгая пухлыми ножками.
– В отличие от своего брата. – Миссис Ингланд посмотрела туда, где обычно стояла инвалидная коляска, которую мистер Бут недавно забрал в Кроу-Нест.
– Мастер Саул силен по-своему, – заметила я.
Она кивнула, вновь замкнувшись в себе.
– Мы можем передать мастеру Саулу весточку? – спросила я.
– Конечно.
– Милли, а давай напишем твоему брату? – предложила я, собирая все вынутое из наволочки обратно.
– Давай, – кивнула Милли. – Я напишу слова «яблоко» и «медведь»!
– Уверена, Саул очень обрадуется, когда прочтет их!.. Я принесу перо и бумагу. Не желаете ли тоже написать сыну, мэм?
Лицо миссис Ингланд неожиданно омрачилось.
– Я напишу на неделе. А пока просто посижу тут, если вы не против.
– Конечно! Пожалуйста!
Я достала из чемодана перо и бумагу, и мы с Милли устроились за низеньким столиком. Миссис Ингланд усадила Чарли к себе на колени и покачивала. Малыш засунул большой пальчик правой руки себе в рот и, прильнув к матери, быстро уснул. Мы с Милли работали друг напротив друга: я записывала то, что диктовала Милли. Перо поскрипывало по бумаге, в окна барабанил дождь. К тому времени, когда я встала, чтобы подбросить в камин угля, миссис Ингланд дремала, одной рукой обнимая сына, а другой придерживаясь за подлокотник кресла-качалки.
