Значок с изображением андреевой травы и девизом Норланда «Сильный в трудностях», втайне столь мною желанный, был не просто очередной побрякушкой ради утоления тщеславия. Им награждали нянь, которые, будто солдаты, сражались на войне. Норланд гордился своими выпускницами: после церемонии вручения дипломов основательница колледжа миссис Уорд назвала нас «влиятельными государственными деятелями, творцами личностей, строителями империи». Неужто строители империи выносят горшки и оттирают овсянку со слюнявых ртов?
Я раздумывала над предложением мистера Ингланда работать независимо и получать жалованье целиком. Если бы я согласилась, стала бы зарабатывать больше, а значит, больше помогала бы семье. Вряд ли хоть одной из награжденных нянь приходилось покупать обувь своим братьям или сестрам и оплачивать счета за лечение. Вряд ли их братья зарабатывали на жизнь, набивая матрасы. Их папаши были полицейскими начальниками, хирургами, адвокатами. Девочки гордились своими отцами и нежно любили матерей. О моей семье никто не расспрашивал, да и я молчала. Наверное, чувствовался окружающий меня ореол трагедии. И, пожалуй, он был слишком заметен.
Когда я закончила отвечать на письма, за окном совсем стемнело. Я все убрала и взглянула на часы: половина десятого. Позевывая, я сняла со столбика кровати мешочек с принадлежностями для мытья, сунула ноги в тапочки и поплелась в ванную. Миссис Ингланд мылась допоздна. Резервуар был полон мутной воды, на полу валялся беспечно брошенный кусок мыла. Я положила мыло на умывальник и случайно взглянула на зеркало.
На запотевшем от горячей воды зеркале кто-то начертил пальцем буквы. Я озадаченно нахмурилась и шагнула назад, чтобы лучше рассмотреть. Мое лицо отражалось фрагментами. По зеркалу струйками стекала влага, пар почти рассеялся, но надпись читалась отчетливо. Чья-то рука коряво вывела на стекле единственное слово – «шлюха».
Глава 19
На следующее утро, когда мы с детьми шли по мосту, во двор фабрики прикатил на велосипеде мистер Бут.
– Доброе утро! – весело поздоровался он, прислоняя к стене свой транспорт. – Идете кормить уток?
– Не сегодня, – качнула головой я. – Просто гуляем.
Повисла тишина, и тут я увидела его портфель.
– А почему вы здесь?
– Преподаю рабочим литературу, пока не вернется мастер Саул.
– Какой вы молодец! – восхитилась я. – Сами придумали?
– Мистер Ингланд. Представляете, ради урока рабочие жертвуют обеденным перерывом!.. По-моему, им нравится. И вдобавок, теперь я по утрам при деле и не путаюсь дома под ногами у Блейз.
– А днем вы по-прежнему преподаете в Лейс-холле?
– Да.
Я обвела глазами двор. Из открытой двери склада доносились голоса, Бен чистил каретный сарай, выметая на брусчатку кучки сена.
– Мне нужно вас кое о чем спросить, – промолвила я.
Мистер Бут выжидательно кивнул.
– Про Томми Шелдрейка.
– Ах, вот оно что. Он пришелся вам по сердцу?
– Нет. Конечно же, нет.
– Почему «конечно»?
– Мистер Бут, не могли бы вы сделать мне одолжение? Узнайте, пожалуйста, когда он вернулся из Австралии и почему?
– Спросите у Блейз.
– Не получится.
– Почему нет? Зайдите к ней, Блейз будет рада. Бедняжка целый день видит только мать да меня. Новая компания ей точно не помешала бы.
– Я не могу прийти к вам домой с детьми. Это было бы неуместно.
Мистер Бут отшатнулся в притворной обиде.
– Простите, – смешалась я. – Неудачно выразилась. Я лишь хотела сказать, что не знаю, разрешит ли хозяин.
– Вы обязаны отчитываться за каждый шаг?
– Нет.
– Так за чем же дело стало? Я для детей не чужой человек. Не забывайте, я работаю тут намного дольше вас. – С этими словами он поправил на груди ремень портфеля. – Я освобожусь в половине одиннадцатого, и мы отправимся вместе. Блейз будет счастлива повидаться с ребятишками.
Чарли кротко смотрел на нас из коляски. Милли кидала с моста в воду палочки. Я велела ей уйти оттуда, и девочка вприпрыжку помчалась к нам, размахивая грязной веткой.
– Хочешь пойти в гости к Блейз и пообедать у нас дома? – обратился к ней мистер Бут.
– Вы про горничную Блейз?
– Именно, – рассмеялся он.
– Да! – радостно закричала Милли.
– Да, спасибо, – поправила я.
– Да, спасибо, – повторила она.
– Это было бы чудесно, – добавила я, глядя на мистера Бута. – Мы не доставим хлопот?
– Встречаемся здесь.
Утром Тильда, как обычно, поднялась в детскую с завтраком. Она вела себя очень любезно, но я ни словом не обмолвилась о надписи на зеркале, которую сразу стерла рукавом. Я торопливо помылась и сменила одежду. Мне казалось, будто за мной подглядывают, будто ужасное слово отпечаталось на моей руке и оставило на ней свой грязный след. Я понятия не имела, для кого предназначалось послание на зеркале и кто его оставил. «Это тебе», – раздался голос в моей голове. Но что я такого сделала? Прошлась по лесу с мистером Бутом? Беседовала вечером в кабинете с хозяином? Из-за переживаний я ночью почти не спала.
Памятуя о вчерашних терзаниях, я молча шла по дорожке рядом с мистером Бутом. Я не знала, о чем с ним говорить.
– Почему вы заинтересовались Томми Шелдрейком? – спросил мистер Бут, просто чтобы заполнить тишину.
– Только не открывайте Блейз истинную причину моего визита.
– То есть весь сыр-бор из-за него?
– Да, но я бы не хотела, чтобы Блейз себе напридумывала.
– Вряд ли вам удастся обвести ее вокруг пальца.
Я тяжко вздохнула: он был прав.
Спринг-гроув оказался симпатичной улицей, вдоль которой вплотную друг к другу стояли трехэтажные дома, почерневшие от фабричного дыма. Супруги Бут проживали в самом ее конце, в увитом плющом доме с вишнево-красной дверью. В полусотне шагов от их жилища улица упиралась в бурную реку.
Мистер Бут открыл дверь ключом и, сообщив, что коляску можно оставить на крыльце, впустил нас внутрь. Я после некоторого колебания согласилась – в конце концов, если одеяльца запачкаются в копоти, их можно постирать, – и вынула Чарли из коляски.
Входная дверь вела в небольшую гостиную. Чуть поодаль виднелась распахнутая дверь кухни-постирочной.
– Илай, это ты? – донесся оттуда голос.
– Я привел гостей.
Из кухни выглянула Блейз и вытерла руки о фартук, под которым, словно пудинг, круглился живот.
– Черт возьми! – выругалась она радостно. – Вот уж кого не ожидала увидеть!
