– Привет, – поздоровалась я. – Ничего, если они останутся на обед?
– Конечно! Вы только посмотрите на мисс Милли! – Блейз всплеснула руками. – С тех пор как мы виделись в прошлый раз, выросла дюйма на три!
– У меня выпал зуб! – заверещала Милли, просовывая язык в дырку под десной.
– Вот как! И зубная фея приходила?
– Да! Оставила мне пенс!
– Значит, вы были примерной девочкой. А поглядите-ка на мастера Чарли! Какой важный!
Блейз потянулась к нему, и я передала ей малыша. С кухни шел аромат свежеиспеченного хлеба и супа из бычьих хвостов, и мой желудок требовательно заурчал. В гостиной не хватало солнечного света, и мебель отличалась скромностью, зато чистота там царила безупречная. Возле стены, к которой примыкала лестница, стоял раздвижной обеденный стол, покрытый отрезом розового вельвета. Из этой же ткани Блейз шила шторы. Одна из них, наметанная пурпурной ниткой, была наброшена на дверь кухни.
Хозяйка установила стол, и пока мы вчетвером усаживались, вынесла хлеб, сыр и миски с густым супом. Когда Блейз устроилась за столом, прикрыв скатертью свой внушительный живот, я невольно засмотрелась, как она потирала его и гладила. А еще я не могла не заметить, с какой дружеской непосредственностью общались между собой Блейз и мистер Бут. Хотя чему тут удивляться? Ведь они были женаты. Просто я впервые видела супругов, которые с такой готовностью приняли на себя семейные обязанности. Блейз стала совсем иной. И куда только подевалась язвительная, острая на язык женщина, которую я знала? Выглядела она хорошо. Я отметила густые блестящие темные волосы и красивую блузку с вышивкой, видневшуюся под фартуком.
После того как мы поели, я выдала Чарли его бутылочку с молоком и несколько хлебных мякишей. («Уточка ты наша!» – сказала Милли, и мы дружно расхохотались.) Мистер Бут повел ее к реке покидать камешки. Чарли ползал по полу, исследуя две комнаты первого этажа, и вскоре, довольный, уснул в кресле. Мы с Блейз отнесли посуду в кухню и начали ее мыть. Между нами все еще чувствовалась неловкость, но от былой неприязни не осталось и следа. Вместо нее появилось что-то вроде взаимного уважения.
– У вас очень милый дом, – искренне сказала я.
– Спасибо. Хотя все здесь немножко разношерстное, мне для полного счастья не хватает лишь гладильного катка. Как дела в особняке?
Я немного помолчала, но потом решила, что если и есть человек, с которым стоит говорить откровенно, то это Блейз, прекрасно знающая уклад жизни хозяев.
– Не знаю, как и сказать, – начала я. – Происходит что-то странное.
– Что именно? – спросила Блейз, передав мне кастрюлю, которую я вытерла и поставила на полку.
– У вас когда-нибудь… удерживали вещи?
– Какие? – Блейз недоуменно наморщила лоб.
– Письма.
– Мне никто никогда не писал, – засмеялась она. – Вам не отдавали письма?
– Миссис Ингланд держала их у себя в прикроватной тумбочке полмесяца.
– Странно. Какой ей с этого прок?
– Вот и я не понимаю. Она сильно извинялась, сказала, что, видимо, сунула их туда и забыла. Но я не знаю, можно ли ей верить.
– Миссис Ингланд их читала?
– Нет, письма не вскрывали.
– Думаю, она и правда забыла, – ответила Блейз. – Иначе зачем затевать историю с письмами, если не собираешься их читать?
– Выходит, так, – согласилась я, все еще сомневаясь в душе. Теперь мне предстояло осторожно перейти к следующему вопросу.
– Мистер Шелдрейк довольно приятный человек. Тот кузнец, что был у вас на венчании. Илай сказал, он ваш друг.
– Ах да, Томми? Ну, он не совсем друг. Мой папаша знал его покойного отца. Томми всего лишь один из знакомых, с которыми здороваешься при встрече.
– Илай упомянул вашу племянницу…
– Люси видела его пару раз в «Белой лошади». Вроде бы Томми не обратил на нее особого внимания.
– А что он собой представляет?
– В каком смысле?
– Мистер Шелдрейк хороший человек? – выдавила я.
– А что это вы так расспрашиваете? – Блейз пристально на меня посмотрела. – Не лукавьте, няня Мэй! Положили на него глаз? – Уголок ее рта дернулся в улыбке.
– Я едва знаю этого человека. Мы раза два виделись в городе, а еще он приглашал нас с детьми к себе в мастерскую, чтобы показать, как делают подковы. Мистеру Ингланду эта мысль показалась хорошей, и я с детьми отправилась в кузню. Это было давно, еще до того, как мисс Декка уехала в школу.
Блейз слушала, болтая руками в воде, и внезапно перед моим мысленным взором возникло написанное на зеркале слово. Поделиться? Нет, я просто не представляла, как произнесу его вслух.
– И что? – спросила Блейз, внимательно глядя на меня.
– Мистер Шелдрейк написал миссис Ингланд, – произнесла я. – И втайне передал конверт Декке, попросив хранить тайну. Не понимаю, почему он не отправил письмо обычным способом. Если только там не содержалось что-нибудь… предосудительное.
– Томми Шелдрейк?!
Я кивнула.
– Вы читали письмо?
– Нет, отдала хозяйке. Именно поэтому я и решила уточнить, хорошо ли вы знаете мистера Шелдрейка.
– Когда это произошло?
– В конце сентября. Перед тем как вы уволились.
– Не в тот ли вечер, когда она чуть не устроила пожар? – Блейз прищурилась, вспоминая.
– Вполне вероятно.
– Я тогда заметила кое-что в камине. Не исключено, что и то самое письмо. Наверное, хозяйка подожгла его, чтобы замести следы. Хозяин увидел и спросил, что там такое, и тогда она ответила, мол, просто клочок ненужной бумаги.
– Вы успели прочесть, что говорилось в письме? – взволнованно спросила я.
– Нет. Когда он вошел, от бумаги остался один пепел. Я еще подумала: как странно, хозяйка никогда не разжигала камин сама, да и вечер стоял теплый.
Блейз замолчала, словно борясь с собой. Наконец, она сунула миску в воду и заговорила:
– Однажды я убирала в комнате хозяйки и, выглянув в окно, заметила за деревьями Томми. Я окликнула его, спросила, что он там делает. Он сказал, будто идет в деревню. Но никто не потащится через лес, когда чуть ниже есть дорога! К тому же Томми не шел, а стоял на месте и глядел на особняк. Я решила держать язык за зубами и больше Томми Шелдрейка не видела, пока нас не представила друг другу Люси. Я его даже не сразу узнала.
Мы обе на миг притихли, а затем я произнесла:
– Как вы полагаете… не пытается ли он шантажировать миссис Ингланд? У меня это не укладывается в голове, но иначе к чему такая секретность?
– Нет. Он не из таких.
Я согласилась. Томми Шелдрейк не походил на шантажиста.
