Мы с Милли сидели поперек кровати, прислонившись к стене и свесив ноги – так же, как недавно делала миссис Ингланд. Лежа на подушке, я смотрела на их лица, освещенные фонарем, и думала: как же хорошо эти двое смотрятся вместе. Потом я уснула. И проснулась от того, что миссис Ингланд просила меня позаботиться о детях. Я стала размышлять над мелочами, которые теперь казались красноречивыми знаками: загадочным образом упакованный чемодан хозяйки, ее просьба позаботиться о детях.
– Конечно, вернется, – уверенно ответила я, чувствуя, как болезненно сжимается сердце. – И снова будет присматривать за тобой. А теперь, – сказала я со вздохом, – тебе пора спать.
– Ты посидишь со мной?
– Да.
Я уложила Милли, пригладила ее растрепавшиеся волосы и постаралась ни о чем не думать. Позднее, с трудом забравшись к себе в кровать, я прислонилась затылком к стене. В кармане фартука едва слышно тикали часы. И вдруг в ночной тиши раздался негромкий звук – как будто щелкнула большая стрелка напольных часов в холле… или замок входной двери. Не вылезая из кровати, я оперлась локтями о подоконник и раздвинула пальцами жалюзи.
По дорожке удалялся мистер Ингланд. Прикрыв за собой калитку, он намеренно свернул с брусчатки на грунтовую тропинку и исчез среди деревьев. Фонарь он с собой не взял. Я изумленно таращилась на место, где он вошел в лес, но, как ни напрягала зрение, там зияла лишь густая чернота.
Позади тихонько вздохнул Чарли, и я обернулась, чтобы проверить детей: оба крепко спали. Сквозь щели в жалюзи проник лунный свет и коснулся моей серебряной щетки для волос, лежавшей на туалетном столике. Я взяла ее, ощутив на ладони тяжесть дорогой вещи. Я закрыла глаза и представила Сим, склонившуюся над документами в рабочем кабинете. Fortis in arduis – этот девиз она произнесла, стоя перед нами на кафедре в лекционном зале, в первый же день учебы. «Сильный в трудностях». Я вспомнила голубую вазу, лежавшую на ковре грудой мелких осколков, и белое лицо миссис Ингланд. Меня поразило спокойствие и невозмутимость хозяйки, а ведь мистер Ингланд пытался выставить свою жену слабой, безумной и даже опасной. И тут я догадалась, где ее искать.
Тихо, чтобы не разбудить детей, я спустила ноги с кровати и стала зашнуровывать ботинки второй раз за ночь.
Глава 22
Ночью в лесу было совсем не тихо. Раздавались причудливые крики козодоев и сов, под ногами хрустели камушки. Отовсюду слышалось журчание воды: звонкие ключи и ручейки без устали бежали к реке – хлюпающие, говорливые, бормочущие. Дождь прекратился, и сквозь туманную дымку проглянула луна. Я плотнее запахнула воротник накидки и укутала голову платком.
Идти без фонаря оказалось даже легче: иначе там, куда не достигали его лучи, все стало бы совсем черным. Проглядывающая из-за облаков луна помогала не сбиться с пути, и мои глаза быстро привыкли к темноте. Миновав фабричный двор, я остановилась на развилке за хозяйственными постройками: левая дорожка вела к вересковой пустоши, правая – в город. Я свернула налево, прошла мимо пруда; в водной глади, словно в зеркале, отражалась ночь. Над тропой, вьющейся по долине призрачной лентой, высился поросший соснами холм.
Детскую я заперла. На сей раз никто не сбежит. Если повезет, проскользну обратно незамеченной. Но если вернусь после хозяина… «Нет! – приказала я себе. – Не думай об этом. Только не останавливайся». Ноги сами понесли меня вперед. Слева, будто привидения, темнели скалы.
– Руби? – послышался отчетливый шепот.
Едва не споткнувшись от неожиданности, я застыла на месте и впилась взглядом в тонкие стволы и черные ветви. В ушах оглушительно пульсировала кровь.
Через несколько секунд снова раздалось:
– Руби? Это вы?
Голос принадлежал женщине.
– Кто здесь? – просипела я. Затем уже увереннее: – Кто здесь?
Голос шел откуда-то сверху, со скал, будто говоривший сидел на ветке.
– Миссис Ингланд? – промямлила я. Мгновение спустя я заговорила громче: – Миссис Ингланд? Это Руби. Вы там?
– Я наверху.
– Вы одна?
– Да.
Я поспешила туда, где, как мне казалось, проходила тропка, и стала карабкаться по траве меж двух высоких камней, похожих на воротные столбы. Чем выше я забиралась, тем реже росли деревья. Наконец, лесная тьма осталась внизу, и над головой засияло звездное небо. Ветра не было, в полной тишине я слышала свое дыхание и едва различимый скрип веток. На самом верху, где подъем завершался, я заметила стройную фигуру.
– Руби. – Передо мной возникла миссис Ингланд в накидке с капюшоном.
Хозяйка убрала светлые волосы назад, и в серебристом свете луны ее лицо казалось особенно бледным.
– Что вы затеяли? – не выдержала я.
– Не было сил там больше оставаться.
– Он в курсе, что вы идете?
Миссис Ингланд ответила не сразу.
– Нет. Я не знала, когда подвернется шанс бежать. Чарльз тоже не догадается, где я.
– Верно. Но почему вы здесь?
– Он спит очень крепко, и я не хочу будить его матушку. Подожду здесь до утра.
– Мэм, когда вы вернетесь?
На бледном лице миссис Ингланд на миг вспыхнули глаза.
– Руби, я не вернусь.
– Но почему? – Мой голос прозвучал по-детски жалко.
– Я не могу там больше жить.
– Но как же дети… вы не можете их бросить. Вы нужны им!
– Я заберу их.
Я отказывалась верить своим ушам.
– Заберете? Куда? Вы собираетесь поселиться с ним там? Это не подходящее для детей место. И кроме того, на них имеет право отец. По закону, дети останутся с ним.
– Поверьте, я их заберу. Теперь, когда оно у меня, все встанет на свои места.
– Что именно у вас?
– Я должна спрятаться от него. Он убьет меня, когда узнает.
– Что узнает? Миссис Ингланд, я ничего не понимаю. Я хочу помочь вам, но для этого вы должны все мне рассказать.
– Обещаю, так и будет. А пока доверьтесь мне.
– Почему вы меня не предупредили, что уходите?
– Чтобы защитить вас, – ответила она.
– Меня?!
На лице миссис Ингланд отразилось сочувствие.
– Вы ничего не замечаете, верно? Он обращается с вами, как с собачонкой. Чарльз выуживал из вас все, что я вам говорила.
– Быть того не может.
– Еще как может, – грустно улыбнулась миссис Ингланд. – Вы не представляете, как он манипулирует людьми. Чарльз и с вами это проделывает. Спрятал ваши письма, взял вас под свою опеку. Он делает так, чтобы вы почувствовали себя на особом положении, а потом отрезает от остальных и медленно душит, чтобы вы ощутили одиночество и беспомощность. Я слишком долго мирилась с кознями мужа. Мне пришлось сбежать.
