Комментариев не последовало.
– А тот рыжий, – вдруг вспомнила Зульфия, – как-то странно говорил… Он сказал что-то вроде «Женя, твоё платье». А что, если он разговаривал вовсе не с вашим Атамановым?
– Оговориться каждый может, особенно если нервничает или чем-то недоволен, – сказала Севостьянова. – Вы не могли бы описать этого юношу поточнее?
– Попробую… Не такой уж он и юноша, немного за тридцать. Длинные волосы, собранные в пучок, про цвет я уже сказала. Губы толстые, глаза немного раскосые, как у казахов или китайцев. Лицо скуластое, подбородок крупный. Довольно худой, но не выглядит тощим. Какая-то манерность в голосе и движениях.
– Если бы не цвет и длина волос, я бы решила, что это Игорь Фалеев, который был близким другом Евгения Эдуардовича. До его отъезда в Израиль. Может, он решил сменить имидж?
– Чтобы мужчина и покрасился? – недоверчиво спросил Денис.
– Он тоже из театральных кругов, художник, – сказала Света. – Немного склонен к эпатажу.
Зульфия вдруг невесело хмыкнула.
– Как это всё странно, – произнесла она. – Мы сейчас с вами сидим тут и ведём чуть ли не дружескую беседу… Хотя, если честно, мне совсем не хочется с вами любезничать.
– Да… Конечно… Я очень вас понимаю, Зульфия.
– Да неужели?
– Правда. Я ведь однажды была точно в такой же ситуации, как вы сейчас.
– Я вам не сочувствую.
– Я этого и не прошу. Ни к чему совсем. Просто мне это знакомо. Только я теперь как бы по другую сторону.
– То есть, в тот раз вы были проигравшей, а сегодня чувствуете себя победительницей? – ядовито спросила Зульфия.
– Ни в коем случае, – Севостьянова была сама искренность.
– Ещё немного, и мы начнём хором говорить «ерунда, дело житейское»… Но не уверена. Этого не будет. Мне сейчас довольно противно. И я действительно очень устала и хочу спать. Хоть мне и совсем не в кайф лежать на кровати, на которой вы недавно… Но ничего, улягусь поверх одеяла в одежде. А вы, Светлана, попросите Дениса, чтоб он вас где-то как-то устроил до утра. Мне без разницы, как это будет выглядеть, но я повторяю: пожалуйста, не уходите. Наверное, нам вместе придётся завтра поехать в ваш театр… Или в больницу. Куда угодно, но мне нужен мой паспорт… Я сейчас ненадолго займу ванную, потом пойду спать…
С этими словами Зульфия поднялась и вышла из кухни. Конечно, ей больше всего на свете хотелось сейчас пробежаться ногтями по физиономиям обоих, но она решила обойтись без этого. К тому же действительно она ужасно устала и ощущала опустошение, чтобы получать удовольствие от скандала.
* * *
Эсон растолкал Махмуда около половины восьмого. К утру погода испортилась, подул холодный ветер, начавший крутить и швырять опавшую листву. Принялся накрапывать мелкий дождь.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Эсон.
Махмуд тоже с удивлением глядел на троих, вышедших наружу. Так, одна из них – это немолодая, но очень красивая женщина в широком берете и дождевике. Видели её уже. Второй – это актёришка из театра, в кожаной куртке и кепке, который является любовником Зульфии, а по совместительству и этой дамы. Тоже видели. А вот и сама Зульфия… Узнать по лицу практически невозможно – застегнула капюшон толстовки до самых глаз, сверху надела мешковатую курточку – даже по фигуре не сразу понятно, кто такая. По всем признакам они все должны были поругаться, но этого почему-то не случилось. Ишь, идут себе спокойно куда-то, мирно переговариваются…
– Нет, – ответил Махмуд. – Я ничего не понимаю.
– Едем за ними, или как?
– Поезжай. Только небыстро. Думаю, теперь она от нас не уйдёт.
Преследователи на «шестёрке» не торопясь выехали из жилой зоны и притормозили метрах в пятидесяти от остановки автобуса, к которой подошла странная троица.
– Если они сейчас сядут и уедут, мы их потеряем… – пробубнил Эсон.
– Так сделай, чтобы не потеряли, – сердито отрезал Махмуд.
Женщина, девушка и юноша поднялись в салон подошедшего автобуса, и Эсон тронул машину по дороге следом.
– Они не в театр едут, – заметил Махмуд.
– Уже понял…
Автобус остановился возле первой городской больницы, где сейчас волею злого случая оказались сразу трое сотрудников театра.
– С утра у них вроде неприёмные часы, – сказал Эсон.
– Так же, как и у нас, – подтвердил Махмуд. – Сейчас начнут в окно орать и камешками бросаться.
Так оно и случилось. Денис громко засвистел, а Зульфия и Светлана принялись что-то кричать. За стеклом второго этажа мелькнул чей-то силуэт, а через пятнадцать минут с крыльца довольно ловко спустилась молодая женщина на костыле с загипсованной ногой. Она быстро переместилась за угол, где поочерёдно обнялась со Светой и с Денисом. Зульфия (по-прежнему не снимавшая с головы капюшон) кивнула Маше, которая тут же вынула сигарету и с наслаждением прикурила. Светлана и Денис долго что-то ей втолковывали. Наконец Маша несколько раз кивнула головой, выбросила окурок и упрыгала обратно. Прошло минут десять – трое в явном напряжении чего-то ждали. Наконец Маша вернулась и начала что-то рассказывать. При этом она передала Светлане какую-то бумажку, которую женщина аккуратно спрятала в сумочку. В оживлённую беседу вступили и остальные.
– Интересно, о чём они болтают? – произнёс Эсон.
– Какое это имеет значение? – ответил Махмуд.
Разговор, по всей видимости, был не из простых. Гости с юга не могли знать, что речь идёт о том, где сейчас находится паспорт Зульфии, без которого ей теперь шагу ступить нельзя. Махмуд и Эсон не предполагали, что даже если они вдруг сумели бы наконец увезти девушку в отель близ аэропорта, то улететь домой она даже при всём желании не сумела бы.
Наконец женщина с костылём в сопровождении всех троих скрылась в застеклённом холле больницы.
– Звонят кому-то, – прокомментировал Эсон, поняв, что все столпились у телефона-автомата.
– Ты знаешь, мне всё это страшно надоело, – вздохнул Махмуд.
Через двадцать минут к крыльцу клиники лихо подрулил «москвич-21» с намалёванными шашечками на дверях. В машину сели все трое. Девушка с костылём на улицу выходить уже не стала.
– Куда это их Азраил понёс? – пробормотал Эсон, поворачивая ключ зажигания.
Упрямые южане довели такси до здания с колоннами и остановились так близко, как только позволяли знаки и ограждения. Они видели, что из «москвича» вышли все трое и уверенно прошли через тяжёлые двери с резными стёклами и прихотливо изогнутыми ручками. Но сами, конечно, из «жигулей» выходить не стали. Поэтому они могли только гадать, какого шайтана Зульфия в компании актёров будет делать в здании главного городского управления.
Ерматова за пределы внутреннего ограждения не попала. Без документов ей не выдали бы пропуск. Поэтому Светлана сначала позвонила по внутреннему номеру, который ей написал Москвин (записку она получила в больнице от Маши), затем взяла иностранный паспорт Дениса и направилась к окошку бюро пропусков. Чиновник попросил подождать некоторое время, заявив, что занят и должен найти необходимые бумаги.
