– И ты не расстроился.
– Нет. Почти нет.
– Так это правда любовь, братишка. Кто она?
– Не хочу говорить.
– Ты знаешь, какая женщина самая опасная?
– Какая же?
– Та, которую оставили неудовлетворённой. При этом в любом смысле. Пока что я тебе не верю.
Маша сменила лучину и прикурила новую сигарету.
– Ты её знаешь, – сказал Денис.
– Я много кого знаю.
– Она из нашего театра.
– Та-ак… – Глущенко не спеша выдохнула дым и испытующе посмотрела на Тилляева. – Неужели Розочка? Хоть за неё порадуюсь.
– Нет, не угадала.
– Но ведь не Натали же?.. Да-да, сама понимаю, глупость сморозила.
– Совсем холодно.
– Ариночка Молотова?
– Ты опять ошиблась.
– Быть может, Кулагина вернулась на орбиту и сразу же начала вращаться вокруг тебя?
– Я даже не знаком с ней.
– Тогда удиви меня. Любым доступным способом.
– Света Севостьянова.
– Да, – чуть помолчав, произнесла Маша. – Ты действительно сумел меня удивить. Кстати, уже не впервые. Но, как ни странно, я тебе верю. Наверное, потому что считаю это невозможным.
– Почему?
– Не знаю. «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень»… Это про вас, не иначе.
– Ошибаешься. У нас полное совпадение во всём. Нам даже слова бывают не нужны.
– И я даже представляю, о каких ситуациях ты сейчас говоришь. Если не секрет, конфетно-букетная увертюра была?
– Нет.
– Значит, что называется, с первого взгляда. Счастливая Света… Сколько раз вы уже согрешили?
– Три, – рискнул сказать правду Денис.
– Гадкий ты всё-таки, братец-заяц.
– Почему?
– Это был твой единственный шанс остаться несъеденным мною сегодня. И ты им воспользовался.
– Сам не зная того.
– Возможно. Впрочем, не торопись. Я ещё не решила.
– А может быть, это как раз тот самый случай, когда решать надо мне?
– Опять пытаешься меня удивить?
– Да.
– Тогда удиви, чёрт возьми! Но постарайся не ошибиться. А то не прощу.
* * *
– Ас-саламу алейкум, ата! – проговорил Махмуд в трубку. – Как ваши дела и здоровье, да пребудет с вами аллах?
– Здравствуй, здравствуй, дорогой сынок! У нас всё в порядке. Ждём добрых вестей от вас.
– Зульфия передаёт вам привет и обещает позвонить сама в ближайшее время.
– Неужели она образумилась? Что произошло? Сестра рядом с тобой?
– Отец, я сейчас расскажу по порядку. На самом деле всё не так хорошо, как мы думали.
– Я слушаю тебя.
– Мы встречались с Зульфиёй. И уже почти были готовы привезти её в аэропорт. Но она неожиданно сбежала от нас, и потом мы увидели её только вчера. А разговаривали сегодня.
– Почему всё так затянулось?
– Есть проблемы. Во-первых, Зульфия сдала свой паспорт в местную мэрию и написала заявление на получение гражданства России как беженка. Ей помогли местные чиновники. По справке мы не можем купить билет на самолёт, даже если бы очень сильно захотели.
Махмуд услышал, как отец шумно задышал.
– Во-вторых, она действительно уехала от нас к одному молодому человеку. С ним они сейчас живут как муж и жена. По всей видимости, сразу же после получения гражданства Зульфия выйдет за него замуж, не прося благословения.
– Судя по всему, это не всё, чем ты готов порадовать отца, Махмуд?
– Только не говори, что в этом есть хотя бы доля моей вины! Эсон сейчас тоже будет звонить своему отцу. После всего, что нам рассказала Зульфия о своих похождениях тут, он долго пытался представить себе свою возможную жизнь в браке с моей сестрой, но не сумел. Вот это, пожалуй, всё. Я понимаю, что сильно расстроил тебя, но и ты должен понять, что я не мог повлиять на ситуацию даже немного.
– Что ещё? – глухо спросил Таиржон.
– Ну, это уже несущественно… Только мама пусть лучше не знает. Зульфия остригла волосы выше плеч и выщипала брови.
– Вот мерзавка, – с удивлением произнёс отец. – То есть теперь она выглядит как… Как эти легкодоступные певички, которых по телевизору показывают?
– Мне трудно сравнивать, – дипломатично произнёс Махмуд.
– Хорошо. Матери я скажу ровно столько, чтобы не убить её. Поговорю со своим другом. Он, конечно, сильно расстроится. Но он поймёт, что позор сына – это и его позор. И что для всех лучше будет его избежать.
– Но ведь нам нужно возвращаться, отец. Так или иначе. Как видишь, обстоятельства оказались сильнее нас.
– «Обстоятельства», – передразнил сына Таиржон. – Научился выражаться как русский, которого на хромой козе не объехать… Нет, придётся поступить иначе. Но тебе придётся трудно.
– Кажется, я тебя понимаю.
– Ты взрослый мужчина, сын. Знаешь, что надо делать.
Действие десятое
Первой, кого встретил Денис, появившись в театре, оказалась Светлана.
– Я думала, ты всё-таки приедешь ко мне хотя бы к полуночи, – произнесла она сразу же.
– Я тоже так думал, – сказал Денис. – Но мне пришлось провести ночь дома. Видишь ли, у нас состоялся разговор… Не мог не состояться. И он затянулся. Нелёгкий был, знаешь ли… Я даже сорвался, выкурил две сигареты.
– Что-то ещё случилось или выяснилось?
От Дениса не укрылось, что в голосе Светы было не только беспокойство. Ревность терзала женщину – не вернулся ли, чего доброго, юноша к своей прежней подруге, покаявшись? Не простила ли она его? Не приласкала ли таким образом, как это любит её мальчик?.. Её девочка?
– Ничего такого, что ты уже знаешь, – произнёс Тилляев. – У нас всё кончено как между… Словом, ты понимаешь. Но мы нашли возможность не превратиться в смертельных врагов. Что интересно, Зульфия не хочет держать на меня зла. Несмотря ни на что. А в этом, как ни странно, есть и твоя заслуга.
– Даже так? – Севостьянова подняла брови. – Я думала, она теперь может воспринимать меня только с крайне негативной точки зрения. И, знаешь, я этому бы не удивилась.
– Но тем не менее вы даже хоть как-то общались вчера. Зульфия говорила, что она пытается понять. Тебя. Меня. Театр. Эту работу на сцене, когда ты выкладываешься настолько, что потом не в состоянии сразу вернуться в своё исходное «я».
– Это так, – произнесла Светлана. Что-то в словах Дениса ей всё равно не нравилось. Она приготовилась сказать что-то ещё, но сейчас выдался не самый лучший момент для этого.
