Вот она, сабля. В ножнах на поясе. А пояс поверх прочей одежды. Как ни пьян был Сергей, а порядок не забыл.
Нажать на край ножен большим пальцем, освобождая клинок, вытянуть осторожно…
Завесу отдернули. Пахну́ло прохладным из большого зала.
Двое. Остановились. В клети особо не развернуться. Лежанка две трети места занимает.
Знакомый уже шепот:
– Тут он?
Одна из девок заворочалась, пробормотала:
– Не трожь холодным…
– Лучину дай, – прошипел второй.
Клеть на мгновение озарилась прыгающим красным светом.
Сергей увидел здоровенного бородача с длинным узким ножом и еще одного, маячившего позади.
Здоровенный тоже увидел Сергея. На корточках, наготове. И саблю увидел. Уронил лучину и шарахнулся, толкнув второго.
Горящая лучина упала на девку. Та подхватилась, завизжала…
Сергей рубанул прямо с ложа, с толчка. Дотянулся только до руки с ножом, но пропахал качественно.
Соскок с ложа, еще один удар понизу, на уровне щиколотки. Меховые штаны против индийского булата. Здоровяк свалился, Сергей перепрыгнул через него, успев догнать второго и хлестнуть наискось по спине.
Брони и здесь не оказалось, но зацепил лишь самым кончиком. Даже сопротивления не ощутил. Тем не менее, достал. Злодей выгнулся, завопил… И лег. Кулак у Ярпи такой, что и кистеня не надо.
А это внушительное зрелище: голый викинг с ласковым именем «рябчик».
Ага. А их, оказывается, еще четверо. Было. Теперь меньше. Гест вырвал копье, которым намеревались попортить татуировку на спине Ярпи, и, хекнув, насадил на него сразу двоих: отброшенного экс-копейщика и приятеля, который неосторожно перехватил его левой рукой за меховую жилетку. Левой, потому что в правой держал топор, которым так и не успел воспользоваться.
– Не добивать, вязать! – крикнул Сергей, упреждая агрессивность проснувшейся команды.
Пусть все и обошлось благополучно, но вряд ли злодеи пришли по собственной инициативе. Потому неплохо бы узнать имя инициатора.
К сожалению, Сергей ошибся. Не обошлось.
Ратша.
Парня прикололи ножом.
Спящего.
Нехорошая смерть для природного варяга.
И виноват в ней Сергей.
И не потому, что Ратшу, скорее всего, приняли за него.
Потому что расслабился недопустимо и своих распустил.
Напились, наелись, накувыркались – и спать. Таких и дома взять тепленькими – одно удовольствие. Любимейшая повадка нурманов – нагрянуть в гости через часок-другой после окончания праздника.
А ведь они не дома, а всего лишь на условно дружественной территории. На которой и у него лично, и у белозерцев врагов выше теремной крыши.
Экспресс-допрос пленников показал: есть заказчик. И не один. Целая компания уважаемых людей с Неревского конца. Но Сергею было знакомо только одно имя. Грудята. Купчина, в чьем бывшем доме нынче располагалась белозерская резиденция Сергея, решил свести счеты с обидчиком радикально.
Хозяин постоялого двора-борделя тоже оказался замешан. Поскольку один из заказчиков-киллеров, славный новгородский соцкий Своежир, как раз и был владельцем оного заведения. А вот любезный (вчера) держатель двора оказался всего лишь холопом-управителем.
Ну, с холопа спроса нет. А вот с хозяина…
В общем, погрузили на санки убитого Ратшу и вместе с упакованными преступниками и свидетелями (не одни они, чай, в Новгороде до девок охочи) отправились к княжьему Детинцу требовать великокняжьего суда и справедливости. Благо нынче здесь сам великий князь Олег пребывает, а не только его представитель Прокуй Перятыч.
Глава 16
Олег Киевский и Великий Новгород
– Лжа! – с искренней обидой провозгласил соцкий Своежир.
Соцкий – это серьезный ранг. Без малого боярский. Если под «князем» подразумевать демократическое сообщество «Господин Великий Новгород».
– Все есть поклеп! Врут людишки облыжно! Не было такого, чтоб я княжьих людей убивать велел! Даже хоть и князя белозерского!
Хотел соцкий добавить обидный эпитет к Стемидову титулу, но удержался.
– Выходит, моя это вина, – демонстративно вздохнул Олег. – Я гостей позвал, мой и ответ. Так получается, Своежир?
– Так выходит, княже, – соцкий старательно изображал сожаление. Ловкий гад. Все подозрения от себя отвел. Мол, не велел он ничего холопу своему. Тати с ним не ведались, его именем только прикрылись. А что разных уважаемых людей при допросе назвали, так оно и понятно. Когда железом прижгут, еще и не в том сознаешься. Всем ведомо, что, к примеру, у Грудяты недавно с князем белозерским раздор вышел. Обидел его князь жестоко, имения лишил и жита, причем совершенно безосновательно. Попросту взял и отнял, чтобы своего любимчика порадовать. Вот его!
И указал на Сергея.
Потому, мол, и захотели тати с себя вину снять да на других повесить.
Сказал – и оглянулся на уважаемую новгородскую старши́ну. Старшина поддержала своего лидера-соцкого дружным одобрительным гулом.
– Так что тут и рядить нечего! – завершил удовлетворенный Своежир. – Ясно все!
Хотя не совсем все. Воров казнить, это понятно. А вот к Стемидову любимчику, то есть Сергею, есть у общества солидная претензия. Ибо тот не только в чужом доме живет, но и людей новгородских на дороге попросту обирает. В чем у него, соцкого, и свидетели имеются. Уважаемые новгородские граждане, несущие службу на этих самых дорогах, денно и нощно жизнью рискуя ради безопасности этих самых дорог.
Красиво завернул. Очень торжественно.
На плечо Сергея легла рука стоявшего рядом Ререха. Не спеши, мол. Сначала пусть папа скажет.
Сергей покосился на Стемида. Стемид изучал соцкого. С очень нехорошим прищуром разглядывал. Но пока молчал.
– Что-то я не понял, кто кого обобрал? – громогласно поинтересовался присутствовавший на судилище в качестве зрителя князь полоцкий Веремуд. – Кого обобрали-то, новгородец?
– Так людей наших! – охотно пояснил Своежир. – Вот он, – пальцем на Сергея, – и обобрал!
– А бережет дороги кто? – спросил Веремуд.
– Так они же и сторожат!
– Вот теперь узнаю новгородцев! – ухмыльнулся Веремуд. – Как прохожих обирать, так – уважаемые люди, а как самих по сусалам, так «грабят» орут!
– А ты, полоцкий… – начал было соцкий, но Олег перебил:
– Я тебя услышал, Своежир. Теперь других послушаю. Вартислав!
– Я уже сказал, великий князь, добавить нечего. Только повторить: тати признались, что действовали по наущению. И обещано им было за злодейство полторы гривны серебром. Полгривны сразу, остальное…
