Хотя будь тот не печенегом, а, скажем… гузом, Сергей принял бы его без пререканий. Видно было: в степной охоте тот не новичок. Вдобавок по-словенски и по-хузарски болтал совершенно свободно.
Звали печенега Гачей.
– Давай его убьем, если он тебе не по душе, – предложил Машег.
К печенегам белый хузарин относился свысока. Грязные безбожники, которые надцать поколений были у хузар на побегушках.
Расстановка сил в степи нынче существенно изменилась, однако Машег признавать этого не желал. И немедленно озвучил свое мировоззрение, когда Гачей попытался объявить себя главным в команде. Мол, он и опытней, и по возрасту старше, а старших надо уважать.
– Какой ты старший, черномордый! Забыл свое место? Ты никто! Мои предки войско в бой водили, а твои дерьмо овечье собирали!
Печенег ухмыльнулся. И по этой ухмылке Сергей вмиг сообразил: провоцирует. И доволен. Поскольку именно такой реакции от запальчивой молодежи он и ожидал.
Вот сейчас Сергей его и удивит.
– Если бы качество воина определяли годы, то лучшим полководцем был бы дуб, – произнес он рассудительно. – Может, ты и великий воин, Гачей, и когда я увижу тебя в бою, то охотно приму твое старшинство. Но пока я тебя в деле не видел. Я тебя вообще не знаю, и веры к тебе у меня нет, уж не посетуй. Великий князь попросил взять тебя. Не хочешь мне повиноваться, твое право. Принуждать не стану. Но в степь с тобой не пойду. Мы сейчас вернемся в лагерь и выйдем оттуда уже без тебя. А чтобы ты точно не выдал нас своим родичам, мои воины за тобой присмотрят.
– Цапон мне не родня! – возмутился «свой» копченый. Искренне возмутился. Аж усишки встопорщились.
– Откуда ты знаешь, что это цапон? – мгновенно отреагировал Сергей.
Гачей смутился. Ненадолго.
– Я говорил с людьми на волоке! – заявил он. – Они сказали: воины цапон были там пол-луны назад.
Правда или нет?
Цапон. Сергей сталкивался с ними в прошлой жизни. Даже в бой ходил с племянником большого хана – Кутеем, которого даже проводил в последний путь. Нет, не убил, хотя руки не раз чесались, а поприсутствовал при кончине, а потом приводил к повиновению его кровавую банду. Договариваться с ними можно. Но только с позиции силы. Впрочем, это всех степняков касается. И не только степняков. В то время ордой Цапон рулил Куркутэ. Хитрая алчная тварь. Кто там главный сейчас?
Сергей озвучил этот вопрос, но Гачей лишь головой покачал. Прежний большой хан Цапон умер, а нового так и не выбрали. Пока. Насколько известно Гачею.
– Что решил? – спросил его Сергей. – Повинуешься или возвращаемся?
– Ты старший, – буркнул «свой» печенег, и пристроившийся позади него хузарин вернул лук в налуч.
Но, тем не менее, еще раз предложил, беззвучно шевеля губами:
– Давай его убьем.
Сергей еле заметно качнул головой. Он так не умел: пустить стрелу в спину союзнику из одной лишь неприязни.
Тем более есть идея получше.
– Иди первым, Гачей, – предложил он. – Если наткнешься на секрет цапон, вступай в разговор. Убивать сразу тебя не станут. А там и мы.
Гачей пререкаться не стал. План был разумен.
Так они и двигались. То шагом, то коротким галопом, избегая возвышенностей, придерживаясь примерного направления. До тех пор, пока не наткнулись на широченную полосу выеденной и вытоптанной травы. Здесь дня два назад прошла орда.
По печенежскому следу скакать намного легче, чем по разнотравью. Лошади пошли рысью. И уже к вечеру разведчики обнаружили копченых. Намного быстрее, чем ожидали. Потому что орда остановилась. Они ее не увидели – услышали. Несколько тысяч коней – это шумно. Спешившиеся Сергей с Машегом поднялись на очередной взгорок, и взгляду открылась замечательная картина степной стоянки.
Орда встала лагерем у мелкой речушки, даже не речушки – ручья, наверняка пересыхавшего в летнюю пору, но сейчас воды в нем хватало и лошадям и людям.
Встала просторно. Главным образом за счет пасущихся табунов. Сергей прикинул: несколько тысяч голов.
Машег не прикидывал. Сразу оценил численность, разделил на три и получил ориентировочное количество копченых.
– Не соврал Гачей. Цапон. От тысячи до полутора копий.
Глазастый. Сергей на таком расстоянии посчитать копченых не смог бы. Тем более определить их племенную принадлежность по значкам на шатрах.
Зато с логикой у него было все хорошо.
– Значит, не на Киев целят, – сделал однозначный вывод Сергей.
– Ну, окрестности пограбить могут, – возразил Машег. – Они, однако, стоят здесь. Ждут чего-то.
– Я догадываюсь чего, – Сергей сбросил приземлившегося на руку кузнечика. – Когда основное войско вниз по Днепру уйдет.
– Может быть, – не стал спорить Машег. – Если тысяча копченых налетит на волок…
– Не думаю, что налетит, – покачал головой Сергей. – Была б сотня, тогда да, а тысяче разовый разбой не интересен. Нет, волок они займут. И даже не один. Это ж не единственные пороги на реке. Сядут в тенечке и будут собирать с проезжающих мыто. Десятая часть с сотни кораблей. Это выйдет побольше, чем разорение десятка.
– Это почему же? – спросил умевший считать Машег.
– Потому что когда ты с боем берешь, то непременно что-то испортишь. Да и людей потеряешь. А главное: кто-то обязательно прорвется и предупредит тех, что выше по реке. Да еще в Киев жаловаться побежит. Тому же Игорю. А когда ты забрал десятину, это, конечно, купцам обидно, но назад они не пойдут. Поплывут дальше. А если кто-то догонит Олега и наябедничает, то, ставлю гривну против дихрема, Олег вспять все равно не повернет. Так что, если цапонский хан не дурак, он именно так и поступит.
– Ты умен, – оценил хузарин. – Даже умнее меня! – И ухмыльнулся.
– Да куда уж… – Сергей ухмыльнулся в ответ… И улыбка сползла с лица, будто смыло, когда он увидел разъезд печенегов, огибающих взгорок справа.
И еще один – слева.
А пересекались их маршруты там, где остался Гачей с лошадками.
– Семеро и четверо, – пробормотал Машег. – Я беру семерых…
– Погоди, – остановил его Сергей. – Пусть едут. Хочу поглядеть, как поведет себя наш печенег.
Гачей тоже обнаружил цапон. Один из разъездов, тот, что поменьше. Забеспокоился. Замахал руками, глядя наверх и пытаясь высмотреть Сергея с Машегом.
«Мой косяк, – подумал Сергей. – Надо было договориться о сигналах. Он же наших не знает».
Не получив отклика и не разглядев укрывшихся в траве соратников, Гачей попытался уложить коников в траву. Не преуспел. Более того, один из жеребцов заржал, учуяв печенежских лошадок.
Все, попался.
Нет, не совсем. Гачей соскользнул наземь, взялся за лук.
