Эти две госпожи были известными сплетницами, а значит, здравствуйте, новые унижения. Ну да ничего, деньги мне были гораздо важнее, чем едкие замечания и втаптывание в грязь. За эти годы шкура у меня знатно загрубела — не пробьют.
— Добрый день, простите за беспокойство, — вежливо проговорила я, входя в большую гостиную комнату.
Три дамы и одна девица сидели на узком диване, обитом тканью молочного цвета с жуткими, совершенно безвкусными огромными розовыми бутонами. На одинаково тощих лицах застыло противное, кисло-надменное выражение.
— Валт, — намеренно коверкая мою фамилию, прошипела оказавшаяся ближе всех ко мне госпожа Райц.
На ее голову была надета шляпка непонятного болотного цвета, щедро украшенная перьями, камнями и лентами. Благодаря столь рискованному оттенку и без того изможденное лицо выглядело еще более болезненным и уродливым, а если учесть еще и тонкие губы, короткий вздернутый нос и выпуклые водянисто-серые глаза, впечатление создавалось то еще. Бр-р-р!
Когда-то я учила ее сына правилам этикета. Недолго, всего неделю. Потом меня с позором уволили из-за того, что я посмела огрызнуться и дать сдачи, когда этот восемнадцатилетний детина попытался залезть мне под юбку, несмотря на отчаянное сопротивление и категорический отказ. К слову, мне незадолго до этого случая только исполнилось восемнадцать. Собственно, именно тогда я и научилась немного обходить клеймо. Не приди в тот момент сила мне на помощь, все могло закончиться очень плохо.— Госпожа Жилье, — я перевела взгляд на хозяйку, — прошу прощения, что потревожила вас.
— Я же сказала, что урока сегодня не будет.
Эта женщина была такой же худой и субтильной, как и ее подруги. Только с темными кудряшками на голове, светло-карими, словно пережженный сахар, глазами и родинкой над верхней губой.
— Да, Фелисити предупредила. Однако близится конец месяца, и я хотела бы получить деньги за прошлые уроки. Разумеется, за вычетом этого.
— Какова нахалка! — выдала госпожа Уилоби, сверкнув серо-зелеными глазами. — Явиться в чужой дом и требовать! Ни капли такта и воспитания. И этому… созданию я доверила обучение своей дочери.
— Слава Пятиликому, вы вовремя успели раскусить ее, маман, — добавила Агнесс Уилоби, смерив меня победным взглядом.
И пусть девушка выглядела довольно симпатично, только вот надменность, вечно поджатые губы и острый нос делали ее некрасивой. Плюс ко всему она была резкой, вспыльчивой, несдержанной и абсолютно не умела себя вести.
— Гертруда, дорогая, неужели ты все еще берешь у нее уроки? — пропела госпожа Райц, посмотрев на подругу. — После всех наших советов.
— Что поделать, милая Фрэнни, других учителей, обучающих игре на пианино, здесь нет. А ездить в другие районы столицы… слишком накладно, — отозвалась госпожа Жилье, поднимаясь со своего места. — Но вы поступили дурно, Шеридан Вальт. Мне не нравится, когда мои приказы не исполняют.
— Я лишь пришла получить деньги, которые заработала, — терпеливо пояснила я.
— Заработали ли? — снова встряла Агнесс. — Уверена, эта девица специально тянет из вас деньги, ничего толком не объясняя. Как было со мной.
— Именно. Столько сил, трудов и средств. И все зря, — поддержала дочь госпожа Уилоби.
«Просто ваша дочь дерзкая, глупая и своенравная девица, уверенная, что все знает лучше всех!» — мысленно отозвалась я, продолжая стоять перед ними с совершенно непроницаемым лицом.
— Госпожа Жилье делает поразительные успехи, — произнесла я. И ведь не солгала. Я думала, будет хуже. — Уверена, совсем скоро вы сможете в этом убедиться на благотворительном ужине, который дает госпожа. Это будет уникальное выступление, первое за много лет.
Довольно прищурившись, женщина достала кошелек с монетами. Быстро отсчитала нужное количество и передала мне.
— Жду вас послезавтра, Шеридан. Не опаздывайте.
— Благодарю.
Деньги я быстро спрятала в кармашек и почтительно склонила голову. Никакого подобострастия и унижения. Уважение и признание.
— Можете идти.
— Гертруда, дорогая, — произнесла госпожа Райц, когда я повернулась в сторону двери. — А ты слышала новую потрясающую новость? Наша малышка Агнесс получила приглашение на королевский бал!
«Ох, приглашение. Я совсем забыла. Надо же отдать!»
— Да! Нашу девочку заметили! Это прекрасно, просто прекрасно! — заохала госпожа Уилоби. — Уверена, принц не устоит.
— Конечно, не устоит. Такую красавицу еще надо поискать, — закивала Райц. — Увидит, не устоит.
— На ней будет маска, — неожиданно вырвалось у меня. И чего я вылезла? Зачем подала голос? Вообще уходить ведь собиралась. Отдала бы приглашение и сбежала. А теперь уже поздно. — На балу все дебютантки носят маски, — на всякий случай добавила я.
— Ты чего стоишь, Вальт?! — ядовито улыбнулась Агнесс, не сводя меня голубых глаз, которые светились торжеством. — Завидуешь, да?
После этих слов на меня смотрели уже все.
— Ты же так и не получила заветное приглашение. Сколько тебе лет, Вальт? Двадцать? Двадцать пять?
— Это имеет значение?
— Ты старая и никому не нужная. Твой удел жить прошлым, которого уже не вернуть и стареть в одиночестве. Еще немного, и ты останешься одна. Твои братья уже одной ногой в темнице. Может… может, за предательство стоило уничтожить сразу весь род де Вальт?
— Агнесс! — не слишком уверенно прикрикнула ее мать.
Скорее для порядка. Потому что она думала так же. Все они думали одинаково.
— Может, и стоило, — отозвалась я и даже позволила себе легкую улыбку. — В любом случае, нас помиловал король. А вы уверены, что хотите оспаривать решение монарха? У вас появится такая возможность. На балу. При встрече с принцем. Который непременно не устоит перед вашей красотой.
Девушка побледнела. То ли от гнева, то ли от страха. Вероятно, и от того, и другого. А я мысленно дала себе затрещину. Нельзя было нарываться на скандал, нельзя показывать эмоции. Мне предстояло здесь еще жить и работать. Если переругаюсь со всеми клиентами, то как быть дальше? Наше положение и так слишком шаткое.
— Вальт! — рявкнула на меня госпожа Жилье. — Вы ведь уже уходили?
Это отрезвило.
— Прошу прощения и приятного вам вечера!
Я быстро покинула комнату, на ходу попрощалась с Фелисити и по узким улочкам с множеством ступенек поспешила прочь. А приглашение в кармане жгло кожу.
«Что же я творю… надо вернуться… вернуться и отдать. Это ведь девчонка, просто глупая девчонка…»
Свернув за угол, я прижалась спиной к каменной стене и задрала голову вверх. Снова пошел мелкий раздражающий дождь. И его капельки смешивались со слезами, застывшими на ресницах.
«Глупости… что за глупости… откуда слезы… я давно разучилась плакать. Давно забыла это чувство. — А ком в горле становился все крупнее и болезненнее. — Это ее приглашение, ее призыв на королевский бал дебютанток. И не ее вина, что я никогда-никогда туда не попаду. Прошло мое время. Давно прошло. Мне не восемнадцать и даже не девятнадцать. Двадцать три. Старая дева с блокирующим клеймом на руке. Без прошлого и будущего…»
