В этом городе он чувствовал себя чужаком. Никто не проявлял желания разговаривать с ним просто так, без всякого дела. Когда он посещал фитнес-центр или плавательный бассейн, к нему никто не подходил, хотя все знали, кто он такой — новый городской полицейский, — и часто он ловил на себе лишь косые взгляды.
Однажды он собирался оштрафовать местного жителя за использование мобильного телефона за рулем.
— А кто ты такой, собственно говоря? Здешний полицейский? А вот я что-то ничего не слышал про нового полицейского, — заявил тот, хотя Ари был уверен, что водитель говорит неправду. — Может, ты украл полицейскую форму и автомобиль? — продолжил водитель и зло улыбнулся.
Ари проглотил обиду и улыбнулся в ответ.
— На этот раз только предупреждение, — миролюбиво сказал он, хотя внутри у него все кипело. — Но в следующий раз от штрафа не отвертишься.
И дал себе слово, что в следующий раз он его точно оштрафует.
Горожане, в свою очередь, зорко за ним следили. Как-то во время поездки по городу на внедорожнике он забыл включить сигнал поворота, и при первой же встрече с Томасом он узнал, что на него поступила анонимная жалоба от автомобилиста.
— Тебе надо понять, что жизнь тут не сахар. Может, здесь и не бывает убийств или других крупных преступлений, но нянчиться с тобой тут никто не собирается, это не детский сад.
Ари казалось, что он остался один во всей вселенной.
Казалось, что он приехал в Сиглуфьордюр на выходные из другого города и застрял тут, потому что выяснилось, что он забыл купить обратный билет.
Вообще-то, он иногда разговаривал с Томасом и Хлинюром, когда они пили кофе в полицейском участке, но это была по большей части ни к чему не обязывающая болтовня о политике и спорте.
Угла — совершенно другое дело. Он понял это сразу. Она была радушной и гостеприимной, не жалела для него своего времени и внимательно слушала, когда это было необходимо.
Она принесла себе кофе. Непохоже было, чтобы она торопилась начинать урок музыки.
— Как ты себя чувствуешь в этом городе? — спросила она и снова улыбнулась.
— Мм… прекрасно, — ответил Ари, помедлив.
— Я тебя понимаю, поначалу это трудно, людей здесь так мало, они любят посплетничать, я это уже пережила… Мне помогло то, что я приехала сюда из Патрексфьордюра. Я знаю, как живут в маленьких городках, хотя все они разные. Вот здесь совсем другая жизнь, чем в Западных фьордах. Я не могу сказать, что тут комфортно — трудно подобрать слово, но здесь есть свой шарм. — Она улыбнулась, казалось, она пыталась подбодрить его.
В ней было что-то притягивающее, внушающее доверие.
— Я слышала, ты изучаешь теологию, — сказала она.
— Уже нет. Бросил.
— А лучше бы все-таки закончить, — подначила Угла.
Ари не проявил интереса к этому вопросу и сменил тему:
— А ты? Будешь поступать в университет?
— Да, — ответила она сразу. — Но не сейчас. Сначала надо кончить гимназию… Мне пришлось спешно уезжать из Патрексфьордюра… — Она замолчала.
Что-то было в ее жизни в Патрексфьордюре, о чем она, казалось, не хотела говорить.
После короткой неловкой паузы она продолжила:
— Может быть, я поступлю в университет в Акюрейри, а может быть, поеду на юг. Хотя мне, наверно, будет трудно прижиться в таком большом городе, как Рейкьявик…
— Не такой уж он и большой, вполне можно привыкнуть. Я живу в центре города, в районе порта.
Он разговаривал с ней, как со старым другом, что было удивительно, но всего ей не рассказывал. Не стал говорить и о Кристине. По какой-то причине ему не хотелось признаваться, что у него есть подруга. А так как Угла не спросила об этом, обошлось без вранья.
— Значит, для тебя это большая разница, — сказала она. — Хотя тут ты тоже недалеко от гавани, только другой.
Чего-то он в ней не понимал. Она жила вдали от родителей, но в ее глазах была какая-то печаль, которую нельзя было объяснить только этим фактом. Даже когда она улыбалась, глаза были грустные.
— И гор там нет… — сказал он и улыбнулся.
— Конечно. Они немного давят на людей, правда?
— Точно, — согласился он и поспешил сменить тему. — Ты останешься здесь на Рождество? — спросил он.
— Да, приедут родители и проведут здесь все праздники. Мама приготовит что-нибудь вкусное, рождественская кулинария — не сильная моя сторона.
По выражению ее лица он понял, что она радуется их приезду.
— Пожалуй, и не моя тоже, — сказал Ари с нарочитой скромностью. — Но я все же состряпаю что-нибудь неординарное. — Он сделал глоток чая, хотя тот был еще слишком горячим. — В сочельник я дежурю. Возьму с собой рождественское угощение и хорошую книжку.
— Грустная история.
Ари оценил ее сочувствие.
— Да, грустная, но у меня не было особого выбора.
— А твои родители приедут сюда на праздники?
Чертовски трудный вопрос. Ари не имел обыкновения объявлять людям, что он сирота. Не хотелось отличаться от других.
— Нет… Я потерял своих родителей очень давно. — Он посмотрел на нее и тут же отвел взгляд.
Смутившись, Угла опустила глаза в чашку с кофе.
— Прости. Я не знала, что ты…
— Все нормально. — Он добавил: — К этому привыкаешь.
— Это правда? — неожиданно спросила Угла.
— Что? — переспросил Ари.
— На самом деле привыкаешь?
— Да… Хотя на это требуется время. Это не происходит в одночасье. Но становится легче. Со временем. Жизнь продолжается…
Угла молчала.
— А почему ты задала этот вопрос? — вдруг спросил Ари.
Она помолчала, снова опустив взгляд в чашку, потом посмотрела на него и сказала:
— Я потеряла… моего любимого несколько лет назад… Поэтому я сюда и переехала.
Чувство утраты было знакомо Ари не понаслышке, ему часто приходилось слышать слова сочувствия в свой адрес, и он никогда не мог подобрать нужных слов в ответ.
— Мои соболезнования, — сказал он, не зная, что еще добавить, и понимая, что его слова не имеют смысла.
— Спасибо.
— Как он умер?
— Ну… Мы пошли прогуляться, дело было в Патрексфьордюре, в субботу вечером. Там есть одно милое местечко. Он… Он — это Август. — Она помедлила, словно ей было трудно произносить вслух его имя. — Он поссорился с одним приезжим, который был очень пьян. Один удар, он упал и… уже не очнулся.
Она повторила:
— Всего-навсего один удар.
Ари видел, что ей тяжело говорить об этом и вместе с тем это приносило ей облегчение.
