Даже сейчас, сразу после похорон, Анна не удержалась. Одного взгляда и нежного шепота на ухо было достаточно.
— Не среди бела дня, не сейчас… нас увидят… — сказала она.
Возражение было неубедительным. Какая разница когда? Не играло особой роли, будет это в середине дня или сразу после прощания с человеком, который никому из них не нравился. Но хуже всего было то, что она не могла сказать «нет», даже зная, что случилось с его женой.
— Ты хочешь здесь остаться? — спросил он; в его голосе была завораживающая властность, она таяла всякий раз, когда слышала его.
— А как же Линда? Это так… неправильно… она лежит без сознания… в больнице… в Рейкьявике.
— Забудь. Ты же понимаешь, что у нас с Линдой все давно закончилось.
— Но она твоя жена — и сейчас она на грани жизни и смерти.
— Я ничем не могу ей помочь. И полиция запретила мне ехать в Рейкьявик, — сказал он. — Я ее пальцем не тронул, — добавил Карл с вызовом.
Ей оставалось только верить его слову.
— Пальцем не тронул, — повторил Карл. — Понимаешь?
Анна посмотрела на него. Полной уверенности у нее не было, но он не должен был видеть, что она сомневается.
— Конечно, дорогой. Конечно…
Ситуация была настолько фантастической, настолько непозволительной и действовала на нее так возбуждающе, что Анна поддалась искушению и легла с ним рядом.
«Случилась бы настоящая катастрофа, если бы кто-то вошел сейчас», — подумала она. Что сказали бы ее родители? История распространилась бы по городу, как вирус. Для Карла это не имело большого значения, он мог бы просто уехать — в ту же Данию. А у нее на данный момент не было другого дома, кроме Сиглуфьордюра, тем более сейчас, когда появился реальный шанс получить работу в школе. И вот она ставила все под угрозу ради нескольких минут страсти с Карлом. При этом она не была даже уверена, что он в состоянии держать рот на замке.
А вообще говоря, знала ли она о нем хоть что-нибудь? Ей было известно лишь то, что он слишком стар для нее: летом ему будет сорок три, а ей только двадцать четыре. Двадцать четыре года — она отметила это, когда пастор упомянул в прощальной речи о Хрольвюре, что тот в двадцать четыре года опубликовал свой шедевр. А у нее в этом возрасте лишь два великих свершения — окончила колледж и вступила в связь с женатым мужчиной.
Да, Калли и в самом деле был слишком стар для нее. В то же время ее подруги на юге имели возлюбленных такого же возраста, а то и старше. Правда, Карл был женат — и это что-то да значило.
И как же, черт побери, она влипла в эту историю?
Позвонил телефон, мобильник Карла. Он даже не посмотрел на него.
— Может, это новости о Линде, ты не хочешь ответить?
— Сейчас нет, дорогая, мы заняты.
И как только она могла полюбить мужчину, который так холоден к своей жене?
Еще один телефонный звонок, на этот раз звонили ей.
Анна потянулась к телефону, лежавшему на ночном столике.
— Не отвечай, дорогая.
— Алло.
На линии был Ульвюр.
— Анна, я обзваниваю всех членов «Актерского содружества», — официально сообщил он. — Нам всем нужно встретиться сегодня, скажем, в три часа. Надо обсудить наши дела.
— О’кей, я приду.
— Ты, случайно, не встречала Карла? Я не видел вас на поминках.
— Нет, не видела, — ответила она после короткой паузы.
— Это был Ульвюр, — сказала Анна, закончив разговор. — Мы встречаемся сегодня в театре. Ульвюр спросил, не видела ли я тебя, он не заметил нас на поминках. — Она слабо улыбнулась, пытаясь справиться с беспокойством: вдруг кому-то придет в голову помножить два на два. Думать об этом не хотелось.
* * *
Когда Ульвюр вошел в театр, там никого еще не было.
Зрительный зал был, вероятно, единственным местом в городе, где можно было отгородиться от беспокойного внешнего мира и уйти в мир фантазий — туда, где руководитель «Актерского содружества» не падал с лестницы и жену главного героя не находили обнаженной в снегу почти при смерти, в луже собственной крови.
Ульвюр окинул зал взглядом.
Внезапно он почувствовал себя стариком. Одиноким, слабым человеком. Ему не хватало его работы, бывшей жены, матери. Теперь ему предстояло определять театральные интересы горожан, но это казалось ему таким ничтожным.
* * *
— Ну и черти! Ну и черти! — возмущенно закричал Томас.
Он стукнул кружкой по столу перед компьютером, читая последний отчет о расследовании рокового инцидента в «Актерском содружестве».
Ари только что приехал в участок на полицейском внедорожнике, и на нем все еще был костюм. Он не мог оставаться дома, хотя дежурства сегодня у него не было. В такую погоду лучше всего находиться среди людей. Ари сидел в кофейном уголке за столиком с Хлинюром и едва не подпрыгнул, когда раздался крик Томаса.
— Ну и черти!..
В третий раз. Ари поднялся. Хлинюр сидел на стуле как пришитый.
— Что случилось? — спросил Ари, осмелившись открыть рот.
— Откуда им это стало известно? Откуда им, черт побери, стало это известно! Ты только посмотри сюда.
Ари прочитал сообщение.
Убийство в Сиглуфьордюре?
В соответствии с полученной из надежных источников информацией, полиция Сиглуфьордюра расследует смерть Хрольвюра Кристьянссона в свете возможности уголовно наказуемого…
— Вы об этом что-нибудь знаете? — прокричал Томас.
Ари покачал головой. Хлинюр молчал.
— Так что?
— Я ничего не знаю, — сказал Хлинюр.
— Я расспрашивал Нину, не напрямую, конечно… Но мне трудно представить, что она позвонила какому-то журналисту…
— Проверить это невозможно. Чертовски неприятно.
Томас еще раз перечитал сообщение.
— Это тот же самый журналист, что и в прошлый раз. Он хотел узнать о Линде. Я позвоню ему и скажу все, что о нем думаю! Надо заканчивать это расследование, и как можно скорее. Думаю, мы должны опубликовать заявление, что дело закрыто и что это был несчастный случай. Ари, ты поговорил со всеми, кто был на репетиции в тот вечер?
Ари задумался: если считать разговор с Ульвюром в горячей ванне и приватные беседы с Углой, то получалось, что остался только один человек.
— Со всеми, кроме Анны.
— Я учился в школе с ее отцом. Хороший парень и тоже без ума от автомобилей, как и ты.
Ари проклинал себя за то, что однажды неосторожно признался в своей любви к автомобилям, и вот пожалуйста! Преподобный Ари Тор — священник и заядлый автомобилист. Ари подумал, можно ли снова стать просто Ари, без ярлыков?
