Сейчас было в районе двух пополудни, или, как сказала бы миссис Эгельберд, час дневного Ангра-Тельца. Я улыбнулся, как ни странно, даже с некоторой неожиданной теплотой, вспоминая эту сумасшедшую, но в чем-то беззащитную старушку.
Да, час слишком ранний, так как веселье (то есть работа) в доме мадам Пиланж заканчивается примерно к часу. Сейчас только пересменка персонала будет.
За что еще мне нравился «Степ-Гоу» – это запах контрабанды. Точнее, некоего «сандала», товара из Парфии, имеющего строгий государственный сертификат, но, конечно, совсем немного протекающий сквозь заслон Приграничья. Это кора какого-то дерева, пахнущая нежным и вместе с тем резким пряным ароматом. Здесь как раз любили разжигать эти благовония, которые очень тонко сплетались с запахом свежей разогретой древесины, влажности и раскаленного камня вкупе с вениками из веток березы и дуба – это были тоже стойкие запахи местной сауны. Ну и табачный аромат довершал картину, приправленный легкими нотками девичьих духов.
Взлетев по лестнице на третий этаж и кинув портье несколько сантимов (традиция тут такая, типа «социального фонда» для девочек), я двинулся по коридору к гостиной.
Как это ни покажется странным, именно тут обосновался Макс, человек с ноздрями летучей мыши. Наверное, именно из-за его ноздрей у него была патологическая страсть к молоденьким девочкам. Как там говорил модный нынче психолог Хаиль Грейд, если в детстве чего-то не получил, появляются комплексы, которые человек пытается отработать в зрелом возрасте.
Из гостиной доносилась патефонная музыка в стиле блюз и приглушенные голоса.
Я вошел туда и увидел следующую картину: на стеклянном овальном столе стояла ваза с букетом розовых георгинов и рядом с ней патефон «Олимпик», на котором крутилась пластинка сестер Барри. А обрамляли стол фужеры с шампанским и ваза с фруктами.
На кожаном диване сидел Макс в расстегнутом пиджаке, а рядом с ним две девушки. Одну звали Рыжая Лили, а вторую я видел впервые. Лили была одета скромно: черный кружевной бюстгальтер «рыбки» и старомодные, такие же черные панталоны, более похожие на укороченные штаны. Незнакомка же красовалась в ярко-синем каш-сексе
[11] и была крашеной блондинкой, хоть и с милым личиком.
– Заг! Душка! – воскликнула Лили, подскочив с дивана. – Где тебя Змей носит?! Я тебя сто лет не видела!
Она хоть и подбежала ко мне, величественно протянула руку для поцелуя.
– Крошка, ты же знаешь, – я прикоснулся губами к ее пальцам, – волка ноги кормят. Вот я и бегаю. Хорошо выглядишь, между прочим! Как твой Виктор?
– Спасибо, Заг, ты всегда был беспардонным льстецом! – Она подняла кончики губ в скромной улыбке. – Виктор сейчас в Альме. К родичам поехал. А так все нормально. Живем пока. Ты так и работаешь на федералов?
– У меня частная практика, Лили, – покачал я головой.
– Ну, – усмехнулась она, – как по мне, так сиблинг – сам себе хозяин. Хотела бы я быть сиблингом!
– Не дай Змей тебе такого счастья, дорогая Лили, – усмехнулся я.
– Заг, ты опоздал на пятнадцать минут! – строго выдал Макс, тряхнув щеками.
– Что, приятель? – переспросил я, наморщив лицо. – Я не расслышал, что ты там бормочешь?
– Я хотел сказать, Заг, дружище, – поспешно затараторил он, – что опоздай ты еще на полчаса, я бы не расстроился!
И он с гордостью посмотрел на «своих» девушек.
– Прости, Лили, – сказал я, – представь мне подругу.
– Елена, это Заг. – Лили простерла ладони в мою сторону. – Заг, это Елена. Можно просто Эл.
– Очень приятно, – тонким голоском ответила блондинка.
– И мне, – кивнул я, – на мгновение залюбовавшись ее бедрами.
– Выпьешь с нами, Заг? – спросила Лили.
– Буквально тумблер, не более – у меня куча дел. – Я хотел отказаться, но подумал, что это будет слишком.
К тому же я действительно давно не заходил именно сюда, встречаясь с «мышью» в основном в городе.
– Как твоя Алиса? – спросила Лили, доставая из шкафчика бара початую бутылку пшеничного виски «Фокс» и стопку.
– Да и не моя она вовсе, – отмахнулся я, – так, прошлое увлечение…
– Значит, не дала, – со знанием дела кивнула она.
– Лили! – одернул я ее. – Если бы я поставил себе такую цель…
– Молчу-молчу, Заг. Правильно – не торопись с этим… Тебе со льдом или с содовой?
Мы немного поболтали, потом Макс вынес мне из одной комнаты саквояж и, сказав, что это «те самые, поломанные детали для ремонта», придвинул его ко мне.
Я попрощался и, вернувшись на парковку, аккуратно положил саквояж, в котором был пакет с теми самыми «рыбными ягодами», в багажник. Я ненадолго раскрыл его и прикрыл тот самый пакет кучкой разводных ключей и отверток, и даже не стал закрывать, пристроив рядом с запаской.
По радио Делла Люкс пела про то, как ее милый пошел служить на флот, и она обязательно его дождется.
А я вырулил на Арт-авеню и решил чуть удлинить себе путь, ну не возвращаться той же дорогой через Монтгомери.
Времени у меня было предостаточно до того, как придется вернуться в Эгельберд-холл, да и дел поднакопилось.
Опять изнутри заскребли кошки. Наверное, это Саммерс Алисы, о которой так не вовремя напомнила Лили, а может, контрабандный саквояж в багажнике, за который даже мне могут устроить немало проблем.
Я как раз подъезжал к перекрестку с Девятой улицей, а малознакомая мне певица по радио пропела, что ее любимый такой же синий, как ледяная скала Закуполья.
Я усмехнулся, заметив в зеркало заднего вида синий «шерман», поворачивающий вслед за мной. Юмор был как раз в том, что именно у этих моделей как раз очень угловатые современные формы в отличие от моего «роллинга» и многих других, и, соответственно, эти «шерманы» выделяются из общего потока машин. Они заметнее.
Свернув на Девятую улицу, я вдруг заметил, что счетчик топлива показывает единичку, и решил заправиться на колонке возле кафе «Шантан». Заодно купил себе бутылочку «купол-колы».
Встреча мне предстояла важная, и от нее многое зависело, но пока я успевал.
И вот когда я вновь рванул по Девятой и взглянул в зеркало заднего обзора, опять увидел синий «шерман», мое беспокойство как-то стало принимать осознанные формы.
Сработал рефлекс, и на первом же перекрестке я дернул руль вправо, уходя в переулок, – не сильно резко, чтоб стало ясно, будто я специально, но достаточно суматошно – типа того, что чуть не прозевал.
Радость от подтвердившейся догадки, но одновременно и беспокойство: «шерман», едва не задев фургон «Выпечка Витермана», последовал за мной, вызвав нестройный хор клаксонов.
