Спасли меня доспехи. Уж не знаю, то ли и впрямь они были такие непробиваемые, а может, бандитские «Ругеры» показали себя не с лучшей стороны, но факт остается фактом. Я чувствовал, как пули, одна за другой, входят в латы, но ни одна не пробила их насквозь, максимум прогнули вдавленными монетками.
В ушах стоял жуткий звон, мало того, что пальба, так еще и пули по доспехам бьют, как лом по сковородке. Плавно поведя рукой, я выдохнул и двумя меткими выстрелами уложил нескладную бегущую фигуру. Молчун с размаху врезался в доспех у противоположной стены и с грохотом, перекрывшим звук упавшей стальной перчатки, рухнул на пол.
Выстрел со стороны пьедестала угодил в шлем, который сорвало с крепления, и он, оцарапав мне ухо, со звоном упал. Хорошо, я стоял почти вплотную, иначе бы не миновать огромной шишки. Пригнув голову, я сжал зубы. «Хрен тебе, а не арты! Тебе они ни к чему, – с внезапным гневом подумал я, – они мои!»
Я толкнул латы и, падая вместе с ними, крутанулся в сторону с таким расчетом, чтобы оказаться на середине зала, лишая таким образом моего противника преимущества. Держа оружие на вытянутых руках, я уже был готов стрелять, когда до меня дошло: бородач стоит, подняв руки вверх, а его «Ругер» лежит недалеко от меня.
– Всем руки вверх и бросить оружие! Быстро! Полиция! – прозвучал грозный, но вместе с тем знакомый голос откуда-то сзади.
Аккуратно положив свой пистолет подальше, я медленно поднялся и повернулся к выходу.
На пороге стоял Диего Сантана собственной персоной. За ним маячили три констебля с пистолетами на изготовку.
– Тьфу ты, Хиус! Заг, ты, что ли?! – Он широко улыбнулся своей знаменитой ослепительной улыбкой из-под черной дуги усов и опустил оружие.
Когда мы вышли из особняка, дождь уже перестал. Перед входом суетилось довольно много людей в призрачном свете фонарей на фоне тусклого неба. Рядом с ухоженной клумбой стоял даже полицейский фургон с зарешеченными окнами.
Вообще вокруг царила какая-то сосредоточенная суета. Я потребовал у Диего его дежурную фляжку с бренди, и пока я потягивал из нее мелкими глотками обжигающий напиток, к нему подбежал полицейский сержант, козырнув и отведя его в сторону, начал что-то ему рассказывать.
А я вдыхал сырой влажный воздух и просто смотрел в сумеречное небо. И вдруг почувствовал нарастающую волну разочарования…
– Я охрененно рад тебя видеть, Диего, – я ощущал себя как после тяжелой болезни каким-то ватно-вялым и словно в полупрозрачной банке, – но как ты тут оказался?
Бренди начинал действовать, и немного потеплело внутри.
– Да дежурил я сегодня, – отмахнулся Диего, закуривая, – позвонили-то, конечно, в уголовку, но, когда выяснилось, что в деле ты, естественно, перевели стрелки на нас. А подстреленный тобой тип любезно согласился объяснить нам дорогу. Сейчас дает показания на своих подельников наперегонки со вторым, оставшимся в живых из зала. Твои фирменные «кросс-шуты»… Ты лучше расскажи, что тебе удалось выяснить. Это здорово облегчит мне составление рапорта.
И я, путаясь в словах, опуская некоторые подробности, изложил то, что знал.
– Не наглей, Заг, оставь мне немного. – Диего, улыбаясь, отобрал свою флягу и сделал глоток. – Твое предположение оказалось верным, – наконец проговорил Сантана, пока, наблюдая за работой служб вокруг, мы прогуливались по дорожке вдоль особняка, – слуги были в этом замешаны…
– Экономка? – спросил я, мрачно обозревая сумеречный пейзаж.
Разочарование накатывало все сильнее. Ощущение, будто изо рта выхватили вкусный лакомый кусок! Да что там кусок! Кабанью ногу с прожаренной корочкой и кисло-сладким соусом, приправленную чесноком и специями. Заурчало в животе, и я вспомнил, что давно не ел.
Артефакты из тайного зала Франца Эгельберда могли не только поправить мои финансовые дела, они могли вывести их на новый уровень! Чтобы раз и навсегда забыть какие-то там бытовые платы за жилье, лицензии и т. д.
Удар был силен. Но я пытался отвлечь себя тем, что я, а не кто-нибудь иной раскрыл это дело, за которое никто и браться не хотел. А тут, пожалуйста! Древний клад, приблизительная стоимость которого составляет около миллиона! Теперь совершенно точно не миновать мне «особой благодарности», мать ее… а может, и медаль дадут. Или благодарственное письмо от мэра….
– Тут ребята немного надавили… (он сделал несколько виноватую паузу), наводчицей была Мэри, да, экономка, – продолжал Диего, – к ее чести, надо сказать, что ее младшего брата взяли в заложники, и она вынуждена была подчиняться. Брат у нее – инвалид, ногу потерял в шахте, а совсем молодой.
– Да уж, жаль ее. Она и открыла доступ в дом с пульта за картиной?
– Именно. А вот как злоумышленники вообще узнали об этом пульте и кладе, пока не совсем ясно. Вроде бы один из двух взятых живьем говорит о неких бумагах самого родоначальника Эгельбердов, которые попали к ним в руки. Но пока мы их не видели. Второй утверждает, что была еще какая-то информация.
Он посмотрел на ручные часы.
– Уже утро, – констатировал Сантана, – останешься пока здесь?
Я пожал плечами, с трудом подавив зевок. Меня стало трясти – начался откат от адреналина.
– Думаю, нет. Мне нужно уладить одно небольшое дело. А потом, Диего, я хочу есть и спать!
– Ладно, готовь рапорт, – напомнил Диего, – описью мои люди уже сами занимаются, но понятно, что этот клад с артами самый большой за долгие годы!
Я кисло улыбнулся:
– Должны дать грамоту от мэра, а Бреггер истечет желчью.
– Надеюсь, что Бреггер удавится на собственных помочах, – радостно улыбнулся Сантана, – а ты сегодня – герой дня!
– Да ладно, Диего, – вяло отмахнулся я, – если бы не ты…
– Тебе пришлось бы потратить еще несколько патронов, Заг, – кивнул он, – так что ты должен мне пару талеров, старина. Да, и еще тебя хотела видеть хозяйка дома.
– Зачем? – удивился я.
– Наверное, хочет поблагодарить своего рыцаря, – подмигнул Диего, – хотя, конечно, принцесса уже не первой свежести.
– Оставьте ваш солдатский юморок, сэр! – поднял брови я, вырываясь из оков печали. – Дама нуждалась в помощи!
Диего рассмеялся, а я отправился к заказчице. Я чувствовал себя разбитым и несчастным после сегодняшнего бешеного марафона. Подумать только, сколько всего произошло в этот день! И этот клад… это было как удар под дых…
Возможно, кто-то скажет, что я жадный и меркантильный, но я бы сказал в ответ на это – может, совсем чуть-чуть. Да как было бы интересно повозиться со всеми этими штуками, сколько можно было узнать нового, захватывающего… Эх…
Миссис Эгельберд уже была на боевом посту. Когда мы проходили с Диего через гостиную, выходя из дома, ее здесь еще не было. Хотя Сантана сообщил мне, что хозяйка уже не спит. Я-то вообще сомневался, что со всей нашей пальбой в доме часов с трех-четырех кто-то еще предается сну. Однако хозяйка разговаривала с сотрудниками где-то на верхних этажах. Сейчас же она невозмутимо сидела за терракотовым столиком и дегустировала неизменный ромашковый чай.
