Людей на улице было немного, поэтому одинаковый звук шагов за своей спиной я услышал. Неторопливые такие шаги, которые затихали, стоило мне замедлиться, и ускорялись, когда я начинал спешить. Оборачиваться я, естественно, не спешил.
Внезапно я увидел желтую будку таксофона и, достав монету в пятьдесят сантимов, набрал после восьмерки междугородний номер.
– Алло? – раздался низкий и мягкий женский голос.
– Привет, мам, – бодро ответил я, – как у вас?
– Здравствуй, сын, – ответила она, – даже удивлена твоим звонком! Но это очень приятно, Заг.
– Да просто хотел поболтать, – сказал я, – соскучился.
– Я тоже скучала, – ответила мама. – У вас там тоже дожди?
– Да, мама, – подтвердил я, – но ты не думай, я хожу с зонтиком и стараюсь быть молодцом.
– Когда я уже внуков-то увижу, Загрей? – Мама вздохнула. – Ладно, я понимаю, что тебе не до этого, но, Заг, ты же понимаешь – потом будет сложнее.
– Да, мама, согласен, – ответил я, заметив мужчину в сером плаще и кожаной шляпе, – но я работаю над этим.
Наверное, кожаная шляпа хорошо защищает от дождя, особенно пока открываешь или закрываешь зонтик. Значит, человек часто находится на улице, не в салоне авто. Человек смотрел на витрину букинистической лавки и делал это как-то слишком внимательно.
– Заг, когда тебя ждать? – спросила мама. – Будешь с отцом говорить?
– Мама, я думаю, на Змеерождество приеду точно, – честно пообещал я, – а папе чуть позже перезвоню. Я немного занят, как оказалось. Тут Диего мне рукой машет.
– Заг, не трать много денег, – парировала она, – скажи, я сама тебе наберу в офис.
– Я специально зарабатываю на это, дорогая.
Мужчина, налюбовавшись на витрину букиниста, нагнулся к стоящему на обочине улицы автомобилю – темно-синему «парвиз-ультра».
– Жду тебя, сын, – ответила она.
– Отцу привет! – успел выкрикнуть я, и связь прервалась.
Да, трудно звонить в Лиддитаун…
А картина мне все меньше нравилась.
Да, сэр, стопроцентной уверенности, что это мой личный хвост, у меня не было. Но и аргументов против тоже немного, за параноиками могут и правда следить!
Вряд ли меня вели прямо от офиса, нервно выскакивая из автомобиля на каждой остановке моего автобуса. Или сунув крупную бумажку водителю-работяге и показав на меня пальцем.
Нет! Это профи, даже несмотря на тех самых «южных», которых, скорее всего, действительно наняли. Неужели жандармерия? Точнее, отдел разведки жандармерии (ОРЖ). Тогда почему молчит Юн эр Сунь? Не знать про мою разработку он не может, подставлять меня ему нет смысла. Значит, эти профи не правительственные. С огромной долей вероятности. Нельзя исключать мафиози.
При этой мысли я выудил из кармана еще пятисантимовую монетку и набрал номер особняка Папы Монзано.
Трубку снял какой-то шестерка, который позвал некоего Хуареса.
– Папа сейчас занят, – сказал Хуарес приятным баритоном, – но он передал мне все, что вам сказать. Ваш автомобиль скоро будет готов, но тут есть один вопрос.
– Какой? – насторожился я.
– Да понимаете, Заг, амиго, тут по случаю у нас оказался совершенно лишний роторно-поршневой движок «ванкель». Я хотел предложить вам поменять ваш старый цилиндровый, – ошарашил меня Хуарес. – Наш мощнее и сотку рвет за пять секунд. У нас почти все такие. Артефактная защита от усталости металла. Но, конечно, это займет больше времени, чем кузовной ремонт. Но двигатель это подарок, денег не нужно.
Я задумался на некоторое время, вообще родной двигатель «роллинга» вполне себе неплохой, правда жрет многовато, но мощный. С одной стороны, движок мне тоже повредили, и Хуарес просто явно не хочет его чинить, с другой, мафия ничего бесплатно не делает, и все эти подарки придется отработать. Но учитывая, что Папа не торгует артами, что он от меня может потребовать? Продать свою почку? Вряд ли за двигатель-то. А какую-нибудь услугу… ну, что же… Надеюсь, Монзано еще тот адекватный человек, которому я доверял в юности.
– Знаешь, Хуарес, амиго, это очень лестное и приятное предложение, не ожидал, – наконец ответил я, – буду весьма благодарен.
– Отлично! – Казалось, Хуарес обрадовался.
– У меня есть еще один очень важный вопрос, – сказал я в трубку, наблюдая, как мужчина в кожаной шляпе спрятался под навес продуктового магазина. Постеснялся все же в машину у меня на глазах залезть, бедный.
– Слушаю, – услужливо ответил собеседник.
– Что там с «южными»? – задал я важный для себя вопрос.
– А! Эти… – Хуарес вздохнул. – Ну, небольшой конфликт у нас случился, но сейчас старшие разбираются. «Южане» реально попутали понятия, хоть и заказ взяли чистый.
Он произносил жаргонные словечки ровно таким же приятным голосом, с интонациями заправского интеллигента.
– Но все, что пока удалось выяснить, – продолжил Хуарес, – сводится к следующему. Заказ они получили от некой общественной организации, что-то там «за права единородов», не помню…
– Ассоциация по защите прав единородов, АЗПЕ, – подсказал я.
– Точно! – обрадовался Хуарес. – Он так и сказал! Ну, вот еще один косяк «южан», если выяснится, что дело пахнет политикой, то им не поздоровится. И не только от Папы.
– А кто конкретно с ними общался? – уточнил я.
– Пока не говорят, мол, коммерческая тайна, все такое, но мы надавим, не сомневайтесь, Заг, амиго.
Вспомнив мрачные лица громил Папы, я поверил, что они надавят неслабо.
Я поблагодарил Хуареса и, договорившись с ним быть на связи, повесил трубку. Ага, АЗПЕ организация почти символическая – правительство твердо держит курс на общественное примирение. Это все последствия Горячей войны. Да и причина была не в самих сиблингах, а в амбициях и гордыне группки военных жандармерии, одержимых идеей новой расы, во главе которых стоял Вольф Гитнер. И что самое трагикомичное, что сам лично он сиблингом не был. Но у него был авторитетный друг Ромул. Он был мощным сиблингом Шера и мог так нагревать воздух перед ладонями, что могло полыхнуть пламя почище того огнемета.
Они называли себя партией эволюционеров, сокращенно ПЭ. Называли их коротко – люцы.
ПЭ по окончании войны объявили вне закона. А для примирения общества некий орган по защите интересов и прав единородов был необходим. Вот у сиблингов такого не было – сиблингов контролирует Министерство науки (Замок технологий), НОБНОТ, жандармерия и немного Министерство здравоохранения. Короче – правительство контролирует нас.
И вся эта АЗПЕ, по сути, существовала только ради присутствия своего кандидата в парламенте. Собственно, АЗПЕ – это самая умеренная часть партии «Луддитов». Внутри же ПЛ (партии «Луддитов») была более радикальная группа – «Либеры», тоже со своим представителем в парламенте. Они провозглашали «свободу человечества от наследия мертвой цивилизации». То есть полный или максимальный отказ от артефактов. У этого движения очень разные направления и способы борьбы, есть и экстремисты, которые ненавидят сиблингов, называя их отродиями Хиуса, и уничтожают любые арты, а есть просто эксперты, которые изучают воздействие артов на людей, стараются ограждать единородов от чрезмерного их использования. Как ни странно, финансовую поддержку осуществляет госпиталь фонда Шпигеля, нашего крупнейшего в Куполе миллионера. «Как ни странно», потому что сам-то Шпигель – сиблиннг и вроде ни на какие государственные посты не претендует.
