– Некто, – я на пару секунд ушел в себя, попытавшись увидеть панораму событий, что мне, как сиблингу, помогало, – кто-то использует кого-то втемную. То бишь мафия, это точно наемники, а следы ведут в Ассоциацию единородов… По всей вероятности, они знали о неком важном артефакте, который, судя по всему, присвоила себе Анджела, дочь Пакеды, во время одной из экспедиций «сталкер-команд». И некие «они» хотели его вернуть, для чего наняли мафию. Наняли, особо ничего не объяснив. Гангстер, который со мной разговаривал, говорил «отдай кое-что». Почему он так сказал? Сейчас до меня доперло только: потому что он знал про меня максимум информации, по меньшей мере знал, что я – артефактор. А ему, видать, сказали, что забрать нужно просто артефакт, не уточняя. Ну и, понимая, что артефактор может быть набит артефактами, он несколько растерялся и сказал «кое-что, ты сам знаешь». Их первая ошибка была в том, что они побоялись даже описать внешний вид арта или как-то конкретизировать, что наталкивает на мысль о некой его особенной важности. Потом, когда с мафией не выгорело, и некие «эти» вдруг поняли свойство этого арта (или же кто-то решил раскрыть его), они подпрягли под работу каких-то наемников и некоторые свои силы. Почему именно так? Бегать и стрелять может любой низкооплачиваемый придурок, а вот подниматься после смерти, да еще и глазами сверкать, как в идиотских фильмах с Энтони Гурвом, это, как мне кажется, штучный экземпляр. А судя по свежему шраму на виске – ему в черепушку вставили какой-то охренительный арт, про который я даже не слышал, а уж я-то должен был хоть на уровне слухов или фантазий. Впрочем, фантазии такие я припоминаю: два года назад я читал в одной статейке в журнале «Саинтифик Арт Тодей», что чисто теоретически при некоторых комбинациях разных артов можно производить медицинские устройства невероятных возможностей. Но проблема заключается в том, что уж больно редко комбинации артов получаются удачными, мы же с вами помним, что иногда арты способны разрядить, да и вовсе уничтожить друг друга. Но, в принципе, такое возможно, и нельзя отрицать полностью, что у кого-то это могло получиться.
– А какой вывод мы можем сделать из этого, мальчик мой? – нахмурившись, спросил Натан, опять включая тон учителя, что меня забавляло, но и немного раздражало.
– А какой тут можно сделать вывод, господин профессор? – Я скроил выражение лица деревенского простачка, приехавшего в большой город. – Благодаря вашим молниеносным и гениальным открытиям, которые не смог по скудоумию совершить ваш нерадивый ученик…
– Заг, прекрати паясничать! – рявкнул Натан Яковлевич. – Я с тобой серьезно разговариваю!
– А я вам серьезно отвечаю, – я вскинул брови, – я действительно шел к вам за советом, пока не привязался этот творческий коллектив! И, уважая ваш покой и конфиденциальность, я бежал по канализации, чтоб заглушить возможный сигнал, и без ложной скромности замечу, не поняв всей картины, я принял правильное решение, так как они меня потеряли ненадолго…
– Нет, ну я понимаю, Заг, – профессор смягчился, – ты правильно сделал, что позвонил, чтобы я успел включить активную защиту. Да, ты действительно молодец, признаю, но выводы?
– Выводы простые, – поджав губы, ответил я, вздохнув, – тут явно не без высоких персон и не без каких-то новых секретных технологий. А это означает, что жандармерией попахивает сильно. А я, хоть и бывший сотрудник, запах этот не очень люблю, особенно, когда мафию нанимают. А учитывая, что наводку на заказ мне дал общий наш с вами знакомый…
– Пифагор? – вспомнил Натан институтскую кличку Юн Суня.
– Именно, – я наморщил лоб, – это был он.
– Ну, таки я вас умоляю, Загрей! – Фотограф всплеснул руками. – Вот и возьмите его за шкирман, и чтоб он эмес гиносн
[24].
– Он работает в ОРЖ, – я помотал головой, – там у них концов не найдешь.
– Ну и чихать! – замахал руками профессор, – нельзя его за «двойки» привлечь?
– Боюсь, его убьют за это, – задумчиво сказал я.
– Главное, чтоб он тебя не подставил… – Натан был серьезен.
– Пифагор, скорее всего, сам в затруднительной ситуации, – произнес я, – не думаю, что он специально подкинул мне дело, которое невозможно закончить. Скорее всего, он задействовал меня как некий параллельный независимый источник расследования, что говорит о том, что Юн не уверен, что справится сам. И никаких пока идей у меня нет.
– Есть, мальчик мой, но они тебе не помогут… – ответил Натан. – Ты вляпался по самые не балуйся… тебе надо немедленно навести ясность.
Я снова вздохнул.
– Да, в принципе, что делать надо, понятно, – я допил кофе, – просто устал я от всей этой беготни и суеты, Натан Яковлевич…
– А ще делать? – Он снова всплеснул руками. – Нельзя сделать омлет, не побив яиц… Разберешься во всем и отдохнешь, я в тебя верю – помогу, чем смогу…
Глава 8
Вечер и конфуз
Я набросал в беседе с профессором всю эту предполагаемую схему событий, и мои мозги заработали немного в другом русле. Все же уникальный человек Натан Яковлевич! Не могу назвать себя очень сообразительным парнем, но у некоторых сиблингов обостренная интуиция, то самое чутье, пусть и работает оно своеобразно и не всегда точно. Но вот рядом со своим бывшим учителем мои мозги начинают работать как-то лучше, четче и продуктивнее. Будто одно его присутствие все меняет.
Мы вышли в полутемное помещение приемной комнаты фотомастерской, стены ее были увешаны разными фотографиями – от старинных дагеротипов, на которых люди выглядели строгими и напряженными, словно перед принятием какого-то важного решения, до множества обычных фото. Некоторые были ретушированы цветной тушью, и особенная гордость хозяина мастерской – несколько очень дорогих и красивых цветных снимков с подсветкой. Как фотограф, Натан также был весьма талантлив, умудряясь выхватить в кадре эмоции, мысли, красоту момента и его особенности. Были тут и пейзажи, и портреты, и фотографии автомобилей, огромных дирижаблей, и даже фото таких редких технических гигантов, как «Гром Змееносца» – летающий и плавающий военный дредноут, теряющий вес от редкого мощного артефакта, и «Азер-Защитник» – боевой авианесущий дирижабль жандармерии с цельнометаллическим корпусом. Почти двести тысяч кубометров и двенадцать моторов.
Натан открыл сейф рядом с кассовым аппаратом на конторке и извлек из него нечто, напоминающее футляр для очков. Это был арт «Кожа Парвиза», он экранировал большую часть излучений. Значит, я мог убрать опасную иглу туда, не думая, что меня теперь обнаружат. Хотя это было слабое утешение – «они» все равно знали, что я знаю. Просто теперь я смогу уходить от хвоста. Но это, конечно, слабое утешение…
Звонить от Натана я не стал. На всякий случай. Его витрина была стеклянной, и свет мы не включали. Я посмотрел внимательно на широкий переулок через стоявшие на витрине старинные фотоаппараты, и профессор, как бы проверяя меня, тоже внимательно все посмотрел, срисовав несколько бомжей и проституток как опасный элемент внешнего наблюдения. Я даже пошел ему навстречу, чтоб не спорить. Только после того, как Натан Яковлевич решил, что внешняя обстановка спокойна, я позволил себе покинуть мастерскую…
