– О! Заг, – воскликнул Мэл, – да ты просто Солнечная Фея!
– А ты заметил, Мэл, что, когда я вышел из подъезда, солнце вышло из-за туч?
– Конечно! – Килмор уже раскрыл коробку с пиццей.
– Кстати, ребята, вы не в курсе, что там за мероприятие такое? – с самым невинным видом спросил я.
– Да, говорят, Зага Моррисона будет награждать сам президент Монро за мужество и героизм при овладении женским телом! – Последняя фраза Мэла была сквозь сочный кусок пиццы.
– Я к вам по-человечески… – раздосадовано произнес я. – Вот говорила моя мама, «не делай, сынок, добра, не получишь зла»!
– Заг, ну реально «хз» – Хиус знает. – Мэл булькнул запиваемым кофе.
– Ладно, ребята, удачного дня, – махнул я рукой на прощанье, – не забудьте повесить на крышу машины вывеску: «Осторожно! Наружное наблюдение НОБНОТ», а то люди пугаются, думают, что вы из мафии…
Вслед мне раздались сразу два возмущенных возгласа, но я не стал на них реагировать…
Ужасно неудобно ехать на общественном транспорте на Пиллар, 39, то есть на работу. Хотя я больше к «Белому квадрату» отношусь как работе, а к НОБНОТу как, ну не знаю – как к некоему обязательному мазохизму, чтоб жизнь медом не казалась.
Все равно я решил прогуляться до Сауф-Сайд бриджа, но сесть в двадцать второй автобус, который поедет по Биггл-стрит, а там еще немного пройти по Шилд-сайд через площадь Согласия, где «Трезубец».
В транспорте я попал на «время клерков». Так я называл второй утренний час пик, начинающийся после первого, «времени пролетариата». Вдоволь пообтершись о бока своих сограждан и перейдя через Данай по мосту Согласия, я спустился на Пиллар-стрит и одноименную с мостом площадь.
На площади шел организованный митинг луддитов, и почему-то меня это уже не удивило точно так же, как и возвышающийся в центре площади бронеход «Псов Ангра».
Кто-то что-то гулким сиплым эхом вещал в мегафон, люди хлопали, смеялись, шумели и улюлюкали. Звучала музыка уличных джаз-бандов, снующие в толпе волонтеры с повязками с эмблемой партии раздавали какие-то листовки и торговали пирожками.
Над группами людей колыхались на утреннем ветру транспаранты: «Арты для единородов!» Молодцы… Пифагор был, как всегда, прав.
– Сэр, возьмите это. – Я узнал его, где-то я видел это лицо – да… это лифтер из отеля «Ироп», где ныне держит осаду Чарли Спица…
Он обаятельно улыбался своим крупным ртом, чем-то напоминая забавную мартышку, и протягивал мне листовку с лозунгами партии.
– У вас выходной? – спросил я.
– Это моя жизнь, – улыбнулся тот.
Я тоже улыбнулся, только неискренне, и, пройдя метров пятьдесят, выбросил эту листовку в первую же урну.
Я не хотел дискутировать с ним. Я спешил на службу, а когда я спешу на службу, я не забиваю себе голову никакими посторонними идеями.
Когда я вышел с площади и подошел к Пиллар, 39, перед парадным входом стоял черный лакированный «роял-люкс» с флагом Иропа: круг, означающий купол, и две перекрещенные оливковые ветви.
Идея о президенте стала реальнее…
Я, естественно, прошел к транспортным воротам и, предъявив жетон дежурному, просочился во двор. Там стояла шеренга людей, одетых кто во что – некоторые даже были в полицейской форме. На хронометре было десять часов, одна минута.
– Здравствуйте, господа полицейские отдела НОБНОТ! – гаркнул Глем Стокер сквозь сигару.
– Здравствуйте, – машинально ответил я и тут же осознал свою ошибку: шеф лицом повернулся ко мне.
– Детектив Моррисон! – рявкнул он так, что зазвенело в ушах. – Встать в строй! Вам взыскание!
– Есть, – ответил я громко, а потом пробурчал под нос: – Сигарой не подавись…
– Вы что-то хотели сказать, детектив Моррисон?! – Стокер был в образе.
– Никак нет, сэр! – проорал я в тон начальству.
– Встать в строй! – с людоедским оскалом повторил Стокер.
– Есть, сэр! – Я, естественно, подошел к краю и встал за Диего.
– Привет, Заг, – прошептал Сантана.
– Здорово, Диего, – ответил я.
– А сейчас, господа полицейские, – продолжил шеф, – четкими рядами проследуем в конференц-зал! Равняйсь! Поворот на двенадцать часов!
Куча взрослых мужчин, кто как, развернулись к входу в управление.
– Шаго-о-ом марш! – скомандовал Стокер.
Конечно, никакого «марш» не произошло – это я в жандармерии служил и помню строевую подготовку, а наш пестрый коллектив просто пришел в движение, хаотично топая каблуками.
– Оружие сдать! – И мы, пройдя в камеру хранения, распределились у шкафов с нашими именами, выкладывали свои стволы.
Рядом стояли два сержанта в черной жандармской форме. Один из них держал в руках артефактный детектор, и меня слегка кольнуло.
Нестройной толпой мы проследовали в зал.
В нашем конференц-зале, где обычно проводят инструктаж и летучки с вводными беседами, было не протолкнуться, сюда еще втащили множество дополнительных стульев. Здесь уже бурлила куча совершенно незнакомых людей, в проходах стояли корреспонденты с микрофонами на штангах и в цепких пальцах, бобинными магнитофонами и кинокамерами. Кто-то втыкал между людьми стойки с софитами, невольно образуя на полу ловушки из протянутых силовых кабелей, о которые спотыкались люди, создавая опасные колыхания техники. Судя по эмблемам, тут были ребята из «Дейли», «Ньюс» и даже «Трибьюн».
Я поискал взглядом Джо, но не нашел ее в этом шевелящемся человеческом озере (на «море» собрание не тянуло).
Раздались громкие аплодисменты, зажглись прожектора, и к возвышающейся в центре сцены тумбе вышел «горячо мною любимый» Фрэнк Бреггер, холуй старшего комиссара.
– Здравствуйте, уважаемые господа, – поклонился он, – начинаем нашу пресс-конференцию на тему: «Подведение итогов текущей декады»! Конференцию объявляю открытой!
Снова аплодисменты.
Вообще Фрэнки больше походил на гангстера, нежели на копа: угловатая фигура, рубленые черты лица, грубый подбородок, глубоко посаженные глаза. В общем, не лицо, а хренов идол Древних. Потому тонкая модная бородка делала его особенно нелепым; это как если бы на древних руинах высадить идеально подстриженные кусты. Недаром же с одного из старинных диалектов «бреггер» переводится как «хрен с горы» или как-то похоже…
Но я прекрасно знал, что, невзирая на его грозный вид – в душе он трусливая крыса. Смешно смотреть, как он заливает про итоги декады. Если бы у нас в конце каждой декады такой цирк устраивали – копам было бы некогда патрулировать улицы. Ядрена политика, Хиус!
Скривив рот в некоем подобии улыбки, Фрэнки поднял руки вверх и продолжил казенную чепуху типа того, как за последнюю декаду мы добились головокружительных успехов в процессе неусыпного ведения службы. В частности, он заявил, что беспорядки последних дней требуют самого пристального внимания, и что наше управление приложит все силы, и бла-бла-бла…
