– Я не очень люблю рассказывать о себе, – ответила она, – но скажу вам – я от него ушла сама, убежала. И все потому, что он начал копаться в моем прошлом. Но причина даже не в этом. Он… В общем, он меня предал…
– Предательство ужасно по своей природе, – аккуратно произнес я, – но не будем о грустном – кажется, я вижу среди ветвей чудесную незанятую беседку! Давайте присядем там, а то у меня разыгралась жажда, а вы обещали мне легенду о белке…
– Да! Легенда! – Казалось, ее обрадовала смена разговора. – Идемте! До смерти хочу шампанского!
Из ущелья дул легкий ветерок, и я легко разжег пучок хвороста, который насобирал вокруг. Положив туда пару толстых веток, я снял с пояса свой походный нож и пожарил на нем сосиски, чем привел Анджелу в полный восторг, так как она собиралась есть их так.
Уютно расположившись в беседке, мы потягивали каждый свое из бумажных стаканчиков и болтали о пустяках. Анджела-Зоя рассказала мне легенду о белке: якобы когда-то Красные Горы были единым огромным пиком, с которого можно было достать до древних богов. И один сиблинг решил уйти из этого мира в мир небесный, жить с богами. Но для того, чтобы преодолеть поросшую мощными лесами гору и добраться до вершины, он вселился в тело белки, такой этот сиблинг был могучий. Но когда леса кончились, ему пришлось преодолевать голую скалу, и, добравшись до вершины, он понял, что белка стала изнывать от голода. На вершине горы росло Семя Мира, которое хранило нашу Землю от всех зол на свете. Сиблинг не смог справиться с ее инстинктами вырвал это семя из камня и съел его. После этого огромный пик Богов распался сотнями скал, которые обагрились кровью погибшего при этом сиблинга-белки. Люди потеряли связь с богами, а оставшись в одиночестве, они стали напуганными, и начались войны, смертоубийства и ужасные катастрофы.
– Вообще, дурацкая история, – подытожила Анджела-Зоя, – если боги хотели бы, они не оставили бы людей. Скорее, тут аллегория, что это люди отвернулись от богов. Но вот почему они могли допустить такую ужасную войну, которая всех нас загнала под Купол? Хотя умные и сильные сиблинги зачем-то решили стать эволюционерами и раскололи общество, как та белка…
– Все сиблинги разные, – ответил я на это, – такие же разные, как и единороды. Да, некоторым из сиблингов кружат голову их способности, но так же единородам кружит голову власть или деньги. Разве не так?
– Совершенно верно, Заг, – согласилась девушка, – человеческая природа в принципе несовершенна…
Трогательно и немного забавно смотрелась Анджела, выводя все эти философские утверждения.
Анджела по-своему нравилась мне, а ей было интересно со мной. Тему родственников и друзей она старательно обходила, но кое-что упоминала о сталкерах, миссии Красного Креста и разных артах, которые довелось изучать. Я также поделился некоторыми своими нейтральными, но интересными историями.
– Я хочу вас рисовать! Прямо сейчас! – внезапно воскликнула Анджела, перебив меня на полуслове.
Я пытался слабо протестовать, но девушка выхватила из сумки блокнот для набросков, и свинцовый карандаш.
Взгляд ее блестел, она закинула ногу на ногу так, что юбка немного задралась, обнажая стройное округлое бедро, она была без чулок.
Карандаш бешено зашуршал по бумаге, а Анджела-Зоя бросала сквозь непослушную челку острый и внимательный взгляд, быстро бегая глазами от меня к блокноту. Потом она вырвала листок, скомкала и выбросила в окно беседки.
– Не то, – досадливо прокомментировала девушка, пока я изо всех сил старался не смотреть ей под юбку.
– Вот как-то так, – наконец сказала юная художница, – но я немного стесняюсь, так что прошу вас, сначала закройте глаза, я так не могу… закройте!
Голос ее звучал требовательно, да и ноги слишком притягивали взгляд, так что я повиновался.
– Надеюсь, я получился похожим на птицу, – сказал я.
– Определенное сходство есть, – согласилась дочь Пакеды.
Затем послышался звук рвущейся бумаги, резкий шорох, по моим закрытым векам мелькнула тень, и раздался громкий стук каблучков по мощеной тропинке: она убегала!
Я открыл глаза и увидел меж стволов деревьев, за поворотом, петляющую стройную фигурку в голубом с развевающейся бордовой юбкой и болтающейся у бедра сумкой-планшетом.
Первое мое побуждение – рвануть за ней следом, но я передумал, это могло бы плохо выглядеть, да и в любом случае найти ее в отеле под вымышленным именем не станет уже большой проблемой, даже если придется взмахнуть жетоном.
На столике беседки лежал вырванный блокнотный лист. Довольно неплохой карандашный набросок, но больше напоминающий шарж. На листе был изображен, в принципе, я: только подбородок тяжеловат, скулы слегка заострены и нос какой-то вытянутый, слегка напоминающий клюв. А на лице – циничная ухмылка и лукавый прищур, словно я ехидно подмигиваю. Но вот за моей спиной действительно возвышались два крыла – черных, напоминающих крылья летучей мыши.
Я тяжело вздохнул и убрал набросок во внутренний карман пиджака. Затем поднялся со скамейки, собрал остатки после пикника и вместе с корзинкой опустил в жестяной мусорный бак, стоящий на развилке, и вернулся к беседке.
Обойдя ее вокруг, я увидел лежащий на траве скомканный листок бумаги, поднял его и развернул.
На нем был нарисован круглый выпученный глаз, веки которого напоминали птичьи крылья, а ниже размашистым почерком на нем было написано:
«Жду вас сегодня в полночь у Верхнего озера на Палм-хиллс – это важно».
Очень медленно и неторопливо я вернулся в отель «Аманги», чтобы Анджела успела спрятаться. Аккуратно осмотрев фойе и не увидев моей «потери», я все же наведался к местному детективу, сверкнув жетоном.
Кратко описав девушку и назвав ее вымышленное имя, мы довольно быстро нашли в регистрационной книге имя «Зоя Манос». Заселилась она сюда неделю назад. То есть совсем не сразу после своего исчезновения. Пришлось выложить два талера этому упырю, чтобы в случае ее выписки этот хорек позвонил бы в мой отель.
Он пытался вытащить из меня, в чем она подозревается, на что я отделался пояснением, будто это очень важный свидетель по некоему деликатному делу, связанному с правительством, потому, по возможности, стоит за ней приглядывать, но не следить (так как денег у меня и так уже оставалось не так много).
Вроде хорек повелся на эту схему, и я уже с более легким сердцем убрался из этого места.
Буквально только выйдя из отеля, я увидел настоящее чудо!
Мимо по улице проплывал шикарный кабриолет «роял» нежно-розового цвета. Но самое интересное, что он именно проплывал – это была жутко дорогущая модель, артефактная: на ней были установленные на заказ «Линзы Фируза», позволяющие преодолевать притяжение земли. Такие авто делали штучно, на заказ, только самым богатым и знаменитым. И неудивительно, что за рулем сидел напыщенный и модно одетый молодой человек без галстука и с белоснежным воротником сорочки, выступающим из спортивного шерстяного пиджака, словно ледяная вершина Медвежьей горы. Он был брюнетом с орлиным носом и тонкими губами. Вокруг тонкогубого рта залегали горькие морщинки, глаза, фактически без ресниц, смотрелись как две пронзительные черные точки на лице. Почти полное отсутствие бровей. Может, выщипывает?
