– Защищать себя? – хохотнул его брат. – Что-то не припоминаю, чтобы ты давал слово богу Солнца и Сва. К тому же никто не придет к тебе на помощь!
– Что это значит? – требовательно спросил белобородый.
– Все Молодые боги мертвы, дорогой отец, – Мара сложила руки на груди и приподняла бровь, вперив в отца слепые глаза.
– Мер… мертвы? – казалось, впервые на лице Верховного Бога проступило недоумение. – Мер. Твы.
– Так как тебе моя ловушка, брат? – насмешливо поинтересовался рыжеволосый бог. – Успел оценить? Давным-давно меня научил делать такую один бог, которого я считал с детства самым верным другом.
– Ох, – закатил глаза Верховный Бог, словно запамятовав на мгновение, что теперь он не повелитель, но пленник. – Ты всегда был таким слабым. Неужели так и не забыл свою смертную девчонку?
– Ее. Звали. Кора! – выплюнул Велес. – И теперь я достаточно умен, чтобы лишить тебя всех сподвижников. Так что устраивайся поудобнее – как-никак, место в первом ряду. Сможешь наблюдать, как отберу твою власть во всех мирах. А ты ничего не сможешь сделать и подохнешь как пес, когда все последователи отвернутся от тебя и перейдут на сторону Единого Бога.
– Единого Бога?! – взревел белобородый. – Ты заплатишь за это! Только я выберусь из этого заточения – и ты заплатишь!
– Извини, но проблема в том, что тебя некому выпустить, – сочувственно прошептал темный бог. – А ты, надеюсь, хорошо помнишь устройство этой ловушки. Хорошего представления… брат.
С этими словами рыжеволосый бог отвернулся, но, помедлив, уточнил у Мары:
– Хочешь еще поговорить с отцом?
– Не помню, чтобы у меня был отец, – пожала плечами девушка и, подхватив под руку темного бога, растворилась вместе с ним в непроглядной черноте подземелья, оставив Верховного в полном одиночестве и бессильной ярости.
– Почему не осталась сказать ему что хотела? – спросил рыжеволосый, как только они вышли на свет.
– Это потеряло смысл, – пробормотала Мара, ежась под беспощадно обжигающими лучами солнца.
– Что это значит? – нахмурился темный бог.
– Знать, что он повержен… – начала Мара, наматывая прядь волос на палец. – Думала, это принесет мне освобождение. Но на деле я не почувствовала… ничего.
– Милая, ты пугаешь меня, – нахмурился бог.
– Я так устала, дядя, – тяжело вздохнула Мара, и рыжеволосый с тревогой отметил, что прежде полностью черные волосы племянницы блестят полосками седины. – Разве месть не утомительна?
– Не понимаю, о чём ты.
– Ты чувствуешь триумф? – вдруг любопытно спросила Мара.
– Я… – темный бог запнулся и быстро проговорил с излишней уверенностью: – Да, чувствую. Я шел к этому две тысячи лет!
– Тогда ты не поймешь… – Мара вдруг растеряла всё любопытство и погрустнела. Девушка повела головой, словно могла видеть бескрайние песчаные холмы. – Терпеть не могу бывать в этом мире.
– Из-за Калена? – хмыкнул бог.
– Конечно, – улыбнулась Мара. – Всё в моей жизни из-за Калена и благодаря ему.
– В тебе слишком много от меня, дорогая, – темный бог погладил племянницу по голове. – Искренне хотел бы назвать тебя своей дочерью.
Мара с благодарностью потянулась к мужчине и, крепко обняв, поцеловала в щеку нежным дочерним поцелуем. Несколько мгновений две темные фигуры так и стояли, обнявшись под палящим солнцем, после чего, отстранившись, бог произнес:
– Давай я провожу тебя к Столпам. Они вот-вот будут здесь, тебе нужно успеть вернуться в Явь.
2. Год 1903 от Восхождения Фараона
Когда сознание возвращается, ощущаю жар. Он повсюду. Лежу на чём-то горячем, воздух вокруг раскален, и даже сквозь закрытые веки вижу, насколько ярок солнечный свет. Голова раскалывается, а тело ломит, как несколько лет назад, когда я только начинала тренироваться. Осторожно отворачиваюсь от палящих лучей и приоткрываю один глаз. Рядом лежит Марфа – я всё так же крепко держу ее за руку. Пальцы свело судорогой, и я не уверена, что смогу их расцепить. Лицо подруги мертвенно-бледное, но я чувствую жизнь. Неподалеку слышатся злые голоса. Снова закрываю глаза и слушаю. Один голос хорошо знаком. Это мой Путешественник. Хотя… получается, он и не Путешественник вовсе, а Чемпион Перуна, но… как? Я сосредотачиваюсь на ругани. Ругается только один. Он в ярости, выкрикивает совершенно непонятные слова. Второй голос не узнаю́, но он гораздо спокойнее, словно пытается урезонить разошедшегося сына грома.
Почему я не понимаю их?
Меня отвлекает пробуждающееся сознание Марфы. Я чувствую: она ранена и истощена. Стараясь не шевелиться, пускаю силу от себя к ней, чтобы залечить ее раны. Когда врачующие заклинания почти закончены, Марфа издает громкий болезненный стон, и злой голос смолкает. Я открываю глаза и через секунду вижу над собой сердитое лицо, которое прежде любила гладить кончиками пальцев.
– Если твоя подруга не сможет идти, мы бросим ее здесь, – говорит он недовольно.
– Она не ранена, – шепчу я в ответ неожиданно сиплым голосом.
– Много крови, – замечает он, будто это единственное, что он может мне сказать.
– Это не ее кровь, – аккуратно толкаю сознание Марфы, и она осторожно расцепляет наши с ней ладони, слипшиеся от крови и сведенные судорогой. Думаю, полностью излечила ее.
Хмыкнув, он слегка отодвигается, и в поле зрения попадает еще один человек. Это точная копия моего Путешественника, но в более привычном мне виде. В плаще и с бритой головой. Секунду ошарашенно перевожу взгляды с одного на другого, после чего в ужасе пытаюсь отползти. Они совершенно одинаковы. Это волшебство мне незнакомо, я не знала, что дети Перуна умеют… так. Это противоестественно!
Внезапно второй говорит на странном грубом языке несколько слов с вопросительной интонацией. Чемпион Перуна что-то бурчит в ответ и, резко развернувшись, уходит.
Я продолжаю ползти, пока не натыкаюсь спиной на тело Марфы, которая обхватывает меня сзади. Хоть я не вижу ее лица, но понимаю, что она в таком же шоке.
– Что это за колдовство? – от страха ее голос звучит тонко, почти как писк.
– Эй, спокойно, – бритоголовый демон присаживается перед нами на корточки. Даже звучание его голоса в точности повторяет того… другого. Я связалась с демоном… Какая жуть, Марья!
– Это никакое не колдовство, мы просто братья.
Я гадаю, кто из них приходил ко мне. Для чего им было нужно это?
– Братья не бывают одинаковыми настолько… – беспомощно бормочу я, в смятении прокручивая в голове всё то, что я говорила в наши встречи, и всё то, что мы… делали.
Раздается мягкий утешающий голос, но я снова не понимаю ни слова. Резко обернувшись, вижу еще одного молодого человека. Слава Велесу, он не является копией этих двух. Его глаза спокойного голубого цвета, а волосы мягкими волнами спускаются на плечи, за густой бородой прячется добрая улыбка. Он успокаивающе повторяет что-то, подняв ладони вверх, будто уговаривает и объясняет одновременно, но я не понимаю его. Внезапно он хмурится и, потянувшись к нам одновременно, обхватывает меня и Марфу чуть повыше запястья. Я чувствую энергию, словно меня окатили водой, – и вот его речь складывается в слова.
