Перевожу взгляд на охранников. Я видела богов вражеских Чемпионов лишь на литографиях в Летописи; самих же Чемпионов, кроме Марфы, не видела вовсе, а Чемпионы из других миров – и вовсе немыслимо. Они выглядят примерно моими ровесниками, и думаю, что это объяснимо. Игра проходит в одно и то же время во всех мирах, а значит, и Чемпионы рождаются примерно одновременно. По крайней мере, в одном десятилетии. И они действительно все молоды. К тому же сильный разброс в возрасте был бы несправедлив. Чем старше ты, тем больше времени на подготовку к Игре. Мой взгляд падает на девушку. У нее смуглая кожа, и она не так сильно закутана в ткань, как мы. Я понимаю, что Новое Царство – родной ей мир. На шее красуется простой рисунок, похожий на тот, что я видела у Иешуа. Но не рыба, а роза. Девушка не смотрит на меня, а сейчас и вовсе отворачивается.
– Это Шошанна, – шепчет рядом Иешуа. – Мы с ней были дружны в детстве, а потому она присоединилась к восставшим.
Я не успеваю ответить: отряд впереди приходит в движение. С сожалением понимаю, что не успею рассмотреть остальных. Провожаю удаляющиеся спины, с тревогой размышляя: есть ли здесь еще хоть кто-то из Чемпионов моего мира или они все… убиты? Замечаю, что у троих из отряда волосы обстрижены до затылков. Это пугает: неужели они подверглись наказанию перед Игрой? С другой стороны, у Путешественников и вовсе принято брить голову наголо. Кто знает, возможно, в других мирах Чемпионы могут носить волосы так, как им вздумается. Скорее всего, мы с Марфой единственные представители Яви. И, учитывая, что мы оказались в этом тайном сговоре против богов случайно, мне становится интересно, имеют ли Петрус и Андрис что-то против моего родного мира. Или их покровитель?
За размышлениями я даже не слушала, о чём договорились Петрус и его двойник.
– Давайте привал, – выдыхает Андрис, и они с Марфой идут к небольшому углублению в скалах.
– Я всё прослушала, – шепчу я Иешуа.
– Ждем, пока они дойдут до резиденции, – торопливо объясняет он. – Когда решат, как быть с Себеком, сможем отправиться следом. Петрус пришлет за нами.
Я киваю, и мы следуем за Марфой и Андрисом. Они уже успели устроиться настолько удобно, насколько это возможно. Углубление скрыто от палящего солнца, и Марфа радостно разматывает ткань, освобождая волосы и лицо. Андрис откровенно глазеет на нее. Но потом, спохватываясь, очень знакомо краснеет и начинает рыться в заплечном мешке. Это так странно. Он меня совсем не знает. Но так сильно похож на Петруса. И поэтому мне кажется, что я помню наизусть каждую его черту, каждую частичку. Даже не верится, что не его руки обнимали меня и не его обритая макушка покоилась на моей груди.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я Андриса, усаживаясь подальше от них с Марфой.
– Так, – задумывается он. – В нашем мире не принято отмечать это, но, если не ошибаюсь, в прошлом сезоне сравнялось двадцать шесть.
– А тебе? – спрашиваю я Иешуа. Петрус и Андрис старше нас с Марфой, но в пределах десятилетия, как я и думала.
– С тех пор, как я появился на свет, река разливалась двадцать семь раз, – отвечает он.
– Мы самые молодые, Марья, – хихикает Марфа. И Андрис заинтересованно смотрит на нее.
– Мне двадцать один год, – поясняет подруга. – А Марье… Святая Макошь! Марья! Тебе же вчера сравнялось двадцать!
– Да, точно, – пожимаю плечами я. – Упустила из виду. Готовилась умереть, знаешь ли.
Мы все нервно смеемся и смущенно замолкаем. Андрис готовит скромный перекус. Из мешка достает что-то напоминающее шкуру животного. Откупорив, начинает пить, и я понимаю, что там хранится жидкость. Пьем по кругу. Всего лишь вода, но приятная и живительно омывает мое пересохшее горло. Дальше хрустим сухарями, которые Андрис также извлекает из мешка, и допиваем. Предлагаю оставить на потом, но Андрис успокаивает, уверяя, что есть еще. После еды молчим. Марфа сооружает из мешка Андриса что-то вроде подушки и, устроившись под боком у парня, сразу же засыпает. Я поражаюсь ее невозмутимости. Андрис несколько минут пораженно и с глупым видом наблюдает за моей подругой, но скоро сон настигает и его. Он откидывает голову назад и чуть похрапывает. Уверена, ему не очень удобно, но он не двигается.
Я устала, но сна ни в одном глазу. Мысли бродят в голове, никак не желая утихомириться. Столько новых подробностей, рушащих привычное устройство мира. Или теперь правильнее говорить – миров? А еще беспокоит, что будет дальше. Что за сила придет после богов? Как теперь будет складываться жизнь всех людей? Что за игру затеял Петрус? Какие цели он и его сподвижники преследуют? Кто этот покровитель, к которому мы направляемся?
И, главное, как я сохранила силу? Я видела, как погиб мой бог – взорвался искрами, уничтоженный молнией Перуна. Убедившись, что все мои спутники пребывают в царстве сна, я изучаю свое тело и сравниваю с Марфиным. Непростое путешествие по иссушенной солнцем земле никак на мне не отразилось, чего не скажешь о подруге. Лицо ее закрыто, но вокруг глаз – воспаленное покраснение. Кожа на кистях стала сухой и потрескалась, а если прислушаться, то я могу чувствовать, как пульсирует боль в ее стертых до крови ногах. Она ни разу не пожаловалась, но я чувствую ее страдания.
Осторожно приблизившись к подруге, кладу ладонь на ее лоб и понимаю, что моя кожа прохладная и гладкая по сравнению с кожей Марфы. Снимаю все ее неприятные ощущения, и подруга начинает дышать ровно и размеренно.
– Не стоит делать это настолько явно, – слышу я шепот и испуганно оглядываюсь.
На меня смотрят совершенно не сонные глаза Иешуа. Я отдергиваю руку от Марфы, судорожно пытаясь придумать объяснение. Но он молча прикладывает палец к губам, предлагая секретам остаться секретами, и снова закрывает глаза. Я ползу на свое место и всё оставшееся время напряженно жду, пока мои спутники насладятся сном.
За нами присылают, когда солнце уже давно закатилось за горы и начинает сгущаться тьма. Приближающуюся тень удается заметить не сразу. Когда девушка возникает у нашего пристанища, то тяжело дышит. Я понимаю, что большую часть пути она бежала.
Это не смуглянка с розой на шее, а вторая. Ее волосы короткие, даже короче, чем носят мужчины в моем мире, она высокая, с крепкой фигурой. Несмотря на подступающую темноту, замечаю, что ее кожа золотистого цвета, а глаза темные, как два жука, живо блестящие на красивом лице.
– Ох, простите, что так долго, – выпаливает она, пытаясь отдышаться. – Разгорелись нешуточные дебаты.
– Всё в порядке, – успокаивает ее проснувшийся Андрис. Я замечаю, что во сне Марфа придвинулась к нему еще ближе и парень немного смущен. – Мы отдохнули и набрались сил.
Нашу провожатую зовут Иоанна, она из мира Империи. Пока мы в темноте следуем за ней по ущелью, в котором внезапно стало очень холодно, я пытаюсь узнать о незнакомом для меня месте. Она была Чемпионом Зеваны, точнее Артемиды – именно такое странное имя носит богиня охоты в мире Империи. Даже не сразу удается выговорить: до того непривычно перекатываются во рту звуки. Игра в мире Империи проходит с помпой (это новое слово, означающее торжественность). Я украдкой разглядываю Иоанну. Трудно поверить, что в ней течет кровь ее богини. То есть девушка и сама наполовину богиня. Почему же она тоже потеряла свою силу? Пришлось ли ей убить свою мать? И почему она пошла на это? Во мне бурлит огромное количество вопросов, но я не решаюсь их задать… пока что.
