Мориц сказал Ли, что должность консультанта была такой же официальной, как и пост любого преподавателя Гарвардской медицинской школы: «Эта должность, разумеется, позволяет использовать бланк университета и выступать от лица Гарварда»
[258]. Ли поблагодарила Беруэлла за назначение. «Я приложу все силы к тому, чтобы со мной было о чем консультироваться», — написала она
[259].
В обычных обстоятельствах такое назначение освещалось бы в университетском издании Harvard Gazette. Но из офиса секретаря Гарвардской корпорации пришло прямое указание «Не для печати»
[260].
В каталоге Гарварда Ли указывали не как консультанта, а только как почетного куратора библиотеки судебной медицины Джорджа Берджесса Маграта. Из-за чего пытались умалить ее заслуги — потому ли, что она была дилетантом и не имела научной степени, или потому, что она была единственной женщиной среди преподавателей, или по какой-то иной причине, — неизвестно
[261].
Одним из давних интересов Ли была судебная стоматология — наука использования зубов и слепков зубного ряда для идентификации тел. Страшнейшие пожары в театре «Ирокез» и клубе «Коконат гроув» так и не изгладились из ее памяти. Неопознанные тела были ее кошмаром. Каждый раз, когда она слышала о покойном, личность которого не удалось установить, у нее болело сердце.
Зубы — самый твердый и прочный материал в человеческом теле. Они выдерживают разложение, погружение в воду, температуру до 1000 градусов, взрывы и другие экстремальные воздействия физических сил. Профессионалу достаточно рассмотреть единственный зуб, чтобы получить важную информацию: узнать возраст покойного, пищевые привычки, пол и другие характеристики. Закономерности износа, сломанные и отсутствующие зубы, пломбы — зубы так же уникальны, как и отпечатки пальцев.
Ли хотела перевести идентификацию зубов на новый уровень, создав государственную базу зубных слепков, аналогичную базе отпечатков пальцев ФБР
[262]. Тело неизвестного лица, найденное где угодно в стране, можно будет идентифицировать в палате зубных слепков. Но чтобы такая централизованная база данных работала, чтобы слепки систематически классифицировали и сохраняли, требовалась стандартизированная форма записи, которой в то время не существовало. Ли решила разработать ее самостоятельно.
В феврале 1942 года Ли отправила Морицу список, получивший название «План по унификации зубных слепков»
[263]:
1. Имена и адреса центральных стоматологических школ или колледжей. Имена и адреса их деканов и глав.
2. Получить от вышеуказанных лиц образцы бланков, в которые они вносят информацию о зубных слепках.
3. Получить от Федерального бюро расследований несколько бланков (используемых для записи данных), которые можно было бы сортировать с помощью машины. Объяснить, для какой цели нужны эти бланки, и запросить рекомендации.
4. Отправить все эти карточки, информацию и копии (или оригиналы) переписки Фрэнсис Глесснер Ли.
В то же время Ли предложила провести стоматологическое исследование, чтобы выяснить, как можно использовать зубы для определения времени и причины смерти, а также для идентификации тела. Предполагалось несколько направлений исследования:
1. Естественное разложение на разных стадиях.
2. Утопление на разных стадиях.
3. Сожжение.
4. Повреждения кислотами или щелочами.
5. Травмы.
Если бы на кафедре судебной медицины был обученный и знающий стоматолог, она смогла бы значительно продвинуть область судебной стоматологии. Но и это предложение Ли осталось нереализованным по неизвестным причинам.
К 1944 году, несмотря на все усилия Ли по просвещению общественности, коронеров заменили судмедэкспертами только в нескольких северо-западных штатах: Мэриленде, Массачусетсе, Мэне, Нью-Гэмпшире, Род-Айленде и частично в Нью-Йорке и Нью-Джерси
[264]. Около 90 процентов населения США всё еще находились в юрисдикции коронеров. Каждый год из 300 тысяч смертей, случившихся в результате насилия или неизвестных обстоятельств, только 10 тысяч попадали к компетентному судмедэксперту. Число убийств, которые оставались нераскрытыми каждый год, вероятно, доходило до тысяч, а как много невинных людей обвиняли в преступлениях, которых они не совершали, остается только догадываться. В Массачусетсе качество расследований Морица говорило само за себя: за первые два года его работа помогла оправдать как минимум шесть человек и изобличить преступников еще в девяти случаях, когда полиция планировала закрыть дело
[265].
Несколько штатов отчасти усовершенствовали свои законы. В Огайо, например, изменили условия, требовавшие проводить вскрытие: они стали более согласованы с системой судмедэкспертизы. Но свидетельства о смерти в штате всё равно подписывали избранные коронеры
[266].
Даже там, где практиковали судмедэксперты, несовершенные законы ограничивали их эффективность
[267]. В некоторых штатах судмедэкспертам не разрешалось проводить вскрытия без разрешения генерального прокурора. Во многих регионах участие судмедэксперта ограничивалось делами, которые были связаны с умышленными и непредумышленными преступлениями. Проблема заключалась в том, что не всегда было очевидно, совершено преступление с умыслом или по неосторожности, и неоднозначные смерти расследовались без судмедэкспертов.
К разочарованию Ли, даже через 16 лет после появления в 1928 году доклада Национального исследовательского совета только один штат избавился от коронеров и создал централизованную региональную систему судмедэкспертов — Мэриленд. Коронеры Мэриленда были печально известны коррумпированностью и неэффективностью
[268]. В таких городах, как Балтимор, ими становились доктора с политическими связями, которых назначали, обещая прибыльный побочный бизнес. Поскольку коронеры приходили и уходили по мере изменений в верхах, у них не было мотивации поддерживать или повышать свою компетентность. Они всё равно оставались в должности, хорошо ли или плохо работали, — пока были лояльны правильным людям.
