– Ты уже тронул!
– Это больше никогда не повторится. Я на всё готов ради тебя, умоляю, – он снова падает на колени и пытается ухватить меня за ноги. До чего же жалкое зрелище. Я останавливаюсь. – Я просто запутался… ошибся. Умоляю, прости…
Мне становится жалко Олега, жалко себя, что во всё это впуталась, но я понимаю, что больше не смогу продолжить начатое. Я не стану невестой Олега, не попаду в его родительский дом, никогда не встречусь с его отцом… потому что изображать с кем-то отношения оказалось не так просто, как я думала. Мне не выдержать этих мерзких поцелуев, не избавиться от страха, что он снова начнёт приставать ко мне. И уж точно никак в мои планы не вписывалось наличие безумного брата, живущего в его квартире. Книжки к такому меня не готовили.
А раз всё уже кончено, то можно рискнуть пойти ва-банк. Вдруг мне повезёт и у этой истории будет хоть какой-то выхлоп.
– Знаешь, почему я отшила Антона? – говорю Олегу.
– Нет, и мне это не важно.
– Это важно. Я видела его в Литейске. Я ездила туда, чтобы купить информацию о смерти своего отца.
Совсем не такую историю, я готовила к часу откровений, но выбора нет. Мой первоначальный план, казавшийся мне гениальным, явно провалился.
Мы присели на лавочку, и я рассказала Олегу всю правду. Точнее почти всю. Как вышла на бывшего оперативника, который слил мне информацию, что расследование прикрыто по личной просьбе депутата Кибанова. Как купила у него секретные данные за баснословные деньги, которые оказались пустышкой. Как на меня напали и как «спасли». Упустила из своего рассказа предположение о папиной любовнице, свои походы в прокуратуру и естественно своё намерение стать его невестой. Наше знакомство так и осталось «чистой случайностью».
Он слушал очень внимательно. Не сильно удивлялся.
– Вот такая история, – заканчиваю я. – Меня чуть дважды не изнасиловали, а информация, что мне продали, не стоила своей цены. А я всего лишь хотела узнать, почему его убили. Знаешь, мне даже плевать на правосудие, – вот тут я откровенно лгу, – но эта пустота… непонимание и неизвестность. За что? Но никто так и не дал мне ответа.
– Мне очень жаль, что ты потеряла папу. И мне тем более очень больно осознавать, что к этому может быть как-то причастен мой. Знаешь, я мало с ним общаюсь и обычно не лезу в его дела. Но на выходных я поеду домой и попробую что-нибудь выяснить.
– Не надо, Олег. Я не хочу тебя в это впутывать.
– Но я понимаю, как это важно для тебя. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Хоть как-то искупить свою вину.
– Это действительно важно для меня и я была бы благодарна, если бы удалось хоть что-то узнать. Но как бы не велика была моя благодарность, то, что произошло сегодня, мне нелегко будет забыть.
– Я всё понимаю и я на это не рассчитываю. Просто дай мне ещё один шанс. Я обещаю, это больше никогда не повторится.
– Хорошо, я попробую тебе поверить. Ничего не обещаю, но попробую.
– Вика, милая, – Олег растекается в улыбке и целует мои ладони. – Ничего больше не говори, я тебя не подведу. Хочешь чего-нибудь? Может, по мороженному или в парк аттракционов? Давай уедем отсюда.
– Не сегодня, Олег. Единственное, что я сейчас хочу, это оказаться дома.
– Как скажешь, я тебя отвезу.
– Нет, я хочу побыть одной.
Олег понимающе кивает. Он провожает меня до метро, и на прощанье я как бы невзначай говорю:
– Слушай, ты же не собираешься просто спросить своего отца… ну то есть, я не думаю, что это безопасно.
– Нет, Вик. Я не буду задавать ему в лоб вопроса, на который он мне не ответит. Хотя бы очень хотелось узнать, что он тут ни при чём, но знаю, что без его участия в Литейске ничего не происходит. Я выясню это по-другому. Я же всё-таки будущий адвокат.
– Только будь осторожен.
– Кому-кому а мне точно ничего не угрожает.
Мы прощаемся. На этот раз, слава богу, без поцелуев и я спускаюсь в метро. До выходных два дня. Хоть у меня и нет больше ни малейшего желания даже находиться рядом с Олегом, я выдержу. Если есть хоть один шанс узнать правду про папу, два дня потерпеть можно. А если удастся снять на видео наш разговор, то может и прокуратуру это наконец-то заинтересует. Только скажет ли он мне правду, если окажется, что его отец замешан по уши? Не факт, но придётся поднапрячься в эти два дня, чтобы убедить его, что на наши отношения это никак не повлияет. Два дня, Вика, всего два дня.
Глава 14
После пар собираемся с Машей идти к метро. Во дворе института опять собралась толпа.
– Давай глянем, там походу что-то интересное, – говорит мне Маша.
– Может, просто поедем домой?
– Одну минутку, – просит она, – ну пожалуйста.
– Ладно, давай посмотрим. Но только одним глазком.
Она тащит меня вглубь толпы. Потом мы находим более свободное место, с которого что-то видно.
И почему в центре опять Лебедев?
– … за полторы минуты, – говорит он. – По тридцать секунд на каждого. Если по истечении времени кто-то из вас стоит – победа ваша, деньги тоже.
– Так ты же только десятку даёшь, – говорит накачанный парень, кажется с пятого курса. – Десятка на троих, как-то не густо.
– А шанс начистить мне лицо разве не бесценен?
– Ага, и получить в ответ по своему, – говорит другой.
Блин, что тут происходит?
– Вас трое!!! Были крепкие крутые ребята, а на деле боитесь против одного проиграть?
– Фёдоров, когда ты стал таким трусом? – выкрикивает кто-то из толпы.
– Я сейчас кого-то другого заставлю штаны испачкать, – кричит в сторону голоса самый крупный из парней, по-видимому, как раз Фёдоров. Потом поворачивается к Антону. – Никто тебя не боится, Лебедев, но условия нечестные. Хочешь с нас тридцать, клади тоже тридцать.
– Ясно, Фёдоров. Слив засчитан.
– Я добавлю за него, – встревает большой толстый парень, поднимая вверх четыре пятитысячные купюры.
– Чувак, если я проиграю, мне не с чего будет тебе отдавать, – говорит ему Лебедев.
– Ну значит я сделал неверную ставку. Но такое шоу всё равно того стоит.
– Теперь нормально? – спрашивает Лебедев Фёдорова. – В банке шестьдесят тысяч, если кто из вас останется на ногах на сто восемьдесят первой секунде получит банк, почёт и уважуху.
В толпе начинается групповое скандировать: бой, бой, бой.
– Правила как в боксе? – спрашивает Фёдоров.
– А ты знаешь правила бокса?
– Нет.
– Тогда никаких правил.
– Колосов, – обращается к кому-то из своих дружков Фёдоров, – заводи таймер.
