Поднимаю голову с его плеча и замечаю, что не все части его тела так крепко спят.
Глядя на оттопыренное одеяло, возникает дикое желание пошалить.
Аккуратно, чтобы не разбудить, скидываю с него одеяло и спускаюсь вниз. Едва касаюсь губами твёрдого органа и смотрю на реакцию. Спит. Так забавно.
Облизываю головку язычком.
– Вот это доброе утро, – говорит, приоткрывая глаза. – С огнём играешь. Я ж так влюблюсь, и тебе придётся за меня замуж выходить.
– Звучит как угроза.
– Это она и есть. Кто ж по своей воли выходит замуж за бесперспективного долбоёба вроде меня.
– Как ты самокритичен, – я снова пристраиваюсь ему под плечико и поглаживаю мышцы на груди.
– Так, всё что ли? Мой утренний подарок кончился? Испугалась замужества?
– Ты проснулся, так не интересно. А вообще ты прав, никто в своём уме не захочет замуж за мужчину, который не в состоянии хранить верность.
– Так, – он нахмуривается. – Когда я успел тебе изменить? Я вроде не лунатик.
– А про Агату ты уже забыл?
– Аааа, ты про Агату. Да, забыл. Но ты минет делаешь лучше, так что тебе это не грозит.
– Дурак! – легонько ударяю его кулачком по груди.
– А так вообще я моногамен. В начальных классах только за одной девочкой портфели носил.
– В начальных классах? – смеюсь. – Не могу представить тебя в начальных классах. Да ещё и носящим портфели, даже свои.
– Ну я был такой в коричневых брючках со стрелочками, белой рубашке, волосы зализаны набок. В общем, форменный прилежный ученик и мамкина радость.
– С ума сойти. Ещё скажи, что был отличником.
– Круглым. До шестого класса.
– Я тебе не верю. Ты меня разводишь.
– Тебе аттестат показать?
– А он у тебя с собой?
– Нет.
– Я же говорю – разводишь.
– Ну спроси меня что-нибудь. История, география, литература за пятый класс.
– Думаешь, я помню, что там за пятый класс?
– Открываешь интернет… дальше инструктировать или сама догадаешься?
– Спасибо, догадаюсь, – ехидно улыбаясь, беру в руки телефон. – А ты прям до сих пор всё помнишь, что так уверен, что ответишь на любой вопрос?
– Да не уверен я, но память вроде хорошая. Давай попробуем, мне даже самому интересно стало.
Смотрю контрольные вопросы по истории за пятый класс. Надо бы ещё выбрать тот, на который сама знаю ответ.
– Рим возник в…
– Не помню, но точно до нашей эры.
– Понятно, – улыбаюсь.
– Давай дальше.
– Римские полководцы Красс и Помпей совместно прославились тем, что: а) …
– Подавили восстание Спартака.
– Неплохо.
– Слишком легко.
– Ллладно. Почему Александр Македонский в 324 г. до нашей эры завершил свой десятилетний поход в Вавилоне? Вариант А) выполнил свою цель на Востоке – персы были разбиты полностью. Б) Александр решил начать поход теперь на Запад. В) войско, измученное тяжелыми боями, отказалось повиноваться.
– Последнее.
– Хм, верно, – я отставляю телефон. – А из литературы помнишь стихотворение какое-нибудь? Только не банальное мороз и солнце день чудесный.
– Из небанального, – задумывается. – Надеюсь, нигде не совру:
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
– Заболоцкий «Некрасивая девочка», – поражённо говорю я. – Ты нигде не соврал.
– Он мне очень нравился.
– И мне, – говорю отрешённо, поглаживая венки на его шеи. – Как ты стал таким… как сейчас?
– Отец погиб, когда мне было одиннадцать. Дядя меня к себе забрал. И стало как-то не до портфелей и стихов.
– Хорошо же он тебя воспитывал. Почти как родного сына, – с сарказмом говорю я.
– На самом деле он мне здорово помог. Направил дурную энергию хоть в какое продуктивное русло. Мне тогда серьёзно крышу сорвало. Даже не знаю, где бы я оказался, если бы не он.
– Ты на него работал?
– Да, и не только. У него в клетке я впервые начал драться. Это такие бои нелегальные в Литейске.
Во мне просыпается эгоистичная мысль, что он может знать что-то о моём отце. Но говорить сейчас об этом я не хочу. Да и к Кибе у него несмотря ни на что благодарное отношение. А значит, использовать эту информацию против его дяди – в какой-то степени предать Антона.
– А где теперь та девочка? – отвлечённо спрашиваю я. – Которой ты носил портфели.
