– Спасибо за честность.
– Знаешь, Антон, ты может кулаками махать научился, но ты прирождённый мент. В органы тебе надо. Если надумаешь, я тебе местечко хорошее выбью.
– Я подумаю, – Антон затушивает сигарету и протягивает руку.
– Бывай, – Александр Иванович жмёт протянутую руку. – Если что, звони.
Мы выходим за ворота. Тут уже целый конвой. Меня радует, что ни в доме, ни во дворе я не наткнулась ни на одного трупа. Либо те выстрелы, что я слышала, были в воздух, а охрана вся сдалась, либо их уже убрали. Надеюсь первое.
– Домой тебя отвезти или…? – спрашивает Антон, когда мы садимся на мотоцикл.
– Или куда?
– Не знаю. Куда захочешь.
– А если я пока никуда не хочу?
Лебедев надевает шлем и трогается с места.
Мы едем небыстро, сворачиваем в лес. По тропинкам поднимаемся в гору. Потом выезжаем на высокий холм, с которого открывается шикарный вид на город. Солнце уже уходит в закат, накрывая половину города тёмным одеялом. Особняк Кибановых, возле которого то и дело снуют разные машины, к сожалению, тоже отлично видно с этого места.
Мы паркуем мотоцикл у какого-то основательно сделанного шалаша. Словно лесничий устроил тут землянку.
– Здесь что, кто-то живёт? – спрашиваю я.
– Нет. Этот шалаш из говна и палок я ставил ещё в детстве. Удивительно, что его до сих пор не разнесло.
– Добротно сделан, – трогаю я связки перекладин.
– Был у меня такой прикол – сбежать из дома и наблюдать, как меня ищут по всему городу, – Антон подходит к краю, откуда открывается обзор на дом Кибы.
– Находили?
– Ни разу. Сам возвращался.
Я осторожно кладу руки ему на плечи. Хочу как-то поддержать, но слова кажутся излишними.
– Сегодня в последний раз. Больше некуда.
– Дом там, где родные и близкие люди, – говорю, – а не место, где ты жил какую-то часть детства. Если бы в этом доме были такие, то сегодняшней операции просто бы не было.
Антон касается губами моих пальцев.
– Я всегда хотел сбежать отсюда. Вырваться из этого прогнившего города. В бокс подался, потому что больше не знал, где применить свои таланты.
– Может теперь этот город станет другим?
– Может. Но уже без меня. Мать заберу и уеду.
– Куда уедете?
– В Москву, поближе к тебе, – улыбается и смыкает мои ладони у себя на поясе. – Не против такого соседства?
– У моего дома шалаш поставишь? – пытаюсь шутить. – Давай только на два входа, неприлично молодой паре жить с родителями.
– Так и быть маме отдельный шалаш поставлю. У конца леса, где начинается озеро, дом видишь?
Я вижу там, где он показывает высокий особняк точно не меньше, чем у Кибановых. Киваю.
– Мой. В наследство от отца достался. Уже девять лет пустует. Мать отказалась в нём жить после случившегося, переехала в свой девичий. А я отказался его продавать. Уже даже не знаю почему, хотел память сохранить. Это как надгробие.
– В нём всё произошло?
– Да. Теперь продам его. На две квартиры точно хватит.
– Ну вот, я только на шалаш настроилась, а тут опять дома, квартиры какие-то…
– Ну шалаш, так шалаш.
Сгребает меня в охапку и несёт… в шалаш!
– Лебедев, какого чёрта ты делаешь?!
– А на что это похоже? – роняет меня на настил из сухой травы и расстёгивает пуговицу на блузке.
– Не здесь, не сейчас же! – пытаюсь застегнуть пуговицу обратно.
– Боишься меня?
Ловлю себя на том, что так и есть. Во мне всё перемешалось. Стресс, адреналин, сексуальный голод… и страх, из-за воспоминаний нашей последней близости.
– Есть немного.
– Тогда сама, – присаживается возле меня, опуская руки на колени. – Как хочешь, когда захочешь, если захочешь.
Приподнимаюсь на локтях. Смотрю на него и пытаюсь понять чего хочу. Уезжать сейчас домой точно не хочу. Но и сиюсекундно раздвигать ноги тоже не хочу. А вот что точно хочу, так это снять с него майку. Прям есть такое непреодолимое желание. А что? Пусть без майки сидит!
Поддеваю край футболки вверх. Он поднимает руки, позволяя мне её снять. Вот так гораздо лучше. Отправляю майку в дальний угол шалаша.
Прикусываю губу, разглядывая его тело. Что бы ещё снять или просто потрогать?
– А ты правда передачи бы носила? – спрашивает.
– Нет, конечно, но надо было тебя как-то остановить.
– Врушка, – прижимает к себе и впивается в губы.
Глава 60
Семь месяцев спустя
Антон
«Сейчас подойду», – несмотря на чинённые Викой препятствия, кое-как умудряюсь набирать смс и бросаю телефон на пустующее пассажирское сиденье.
Метрах в пятидесяти уже двадцать минут ожидает автомобиль Данилова, но котёнок решила превратиться в пантеру, а я не смог ей в этом отказать.
Её бёдра быстрыми рваными движениями покачиваются на моих. Грудь вынута из лифчика и так и манит её прикусить. Поглаживаю пальцами её округлый зад, выпирающий из задранной юбки, и предвкушаю подступающий оргазм. Чувствую, что она тоже на грани.
Резко останавливается.
– Опять?! – не сдерживаюсь. – Какого чёрта, Вика?
– Устала, – говорит.
А сама дрожит и боится шевельнуться. Если в первый раз я ещё простил, хоть не поверил, то второй – это уже слишком дерзкая наглость.
– Это не сработает, – говорю. – Если только ты не решила затрахать меня до смерти.
– Я, правда, устала. Сейчас отдохну и продолжу.
– Не звезди. Обломаешь меня в третий раз и останешься неудовлетворённой. Я уже опаздываю, давай, – шлёпаю её по голой заднице.
Нехотя шевелит попкой. Скользит по готовому извергаться вулкану, словно ледяное мороженное облизывает. Теперь будет медленным газом меня мучить? Нет, уж.
Сжимаю ладонями попу и заставляю двигаться как надо.
Сама на взводе, но сопротивляется. Еле сдерживаюсь, чтобы она успела кончить. Давай, девочка, я всё равно своего добьюсь.
Ножки задрожали, ногти впиваются в мои руки. Пошло дело. Спускаю себя с тормозов и, наслаждаясь её вырывающимся стоном, упоительно сладко кончаю в мою девочку.
Пантерка, выгибая спинку, откидывается назад и…
Я не успел этому помешать. Сука, слишком был занят собственным кайфом.
– Блядь! – психует она и бьёт рукой по крыше, о которую только что ударилась головой. – Ненавижу эту машину! Не мог взять что-то нормальное повыше?!
