После этих слов Загорский задумался.
– Но как же, – проговорил он наконец, – как же удается вам снискать такую любовь?
Хидр лукаво улыбнулся и отвечал, что к Всевышнему ведет не один путь, и любви все добиваются по-разному. Кто-то уходит в пещеры и десятилетиями живет там аскетом. Кто-то, напротив, идет в самую гущу обыденной жизни и обременяется женами, детьми, друзьями и знакомыми. Одни используют тихий зикр
[33], другие – громкий зикр. Одни следуют путем трезвого разума, другие – экстатического опьянения. И все эти пути Аллах приемлет, все он приветствует, если порыв человека – искренний, если подлинно он стремится к Всевышнему. А кто кривит душой, наказанием тому становится кара, потому что Аллах – величайший из хитрецов, и кто попал в его руку, того уже он не отпустит.
Так или иначе, до всеохватной любви, которую проповедовали суфии, миру было еще очень далеко. В этом они убедились, въехав к полудню в небольшую долину. Там пообочь дороги на пастбище паслись три десятка коней. Поначалу Нестор Васильевич решил, что это просто пастух выпасает стадо. Однако его смутило, что кони все стояли стреноженные. Подъехав поближе, они поняли, что попали на место побоища. Точнее, жестокого и бессмысленного массового убийства. Чуть в стороне от места, где паслись кони, обнаружили они палатки и разбросанные рядом окровавленные тела красноармейцев.
Джамиля объехала всех павших, в надежде найти кого-нибудь живого. Но живых не осталось. Видимо, бойцов застигли врасплох. Большинство было в исподнем и не успело даже выбежать из палаток. Тех, кто спал, зарезали, словно баранов. Тех, кто успел выбежать, расстреливали в упор. Картина была ужасающая и так не гармонировала с удивительной красотой и покоем гор, что несколько минут все просто молчали, потрясенные.
– Внезапное нападение, – сказал Ганцзалин, чтобы хоть что-то сказать.
– Думаешь? – мрачно спросил Загорский. – А где же тогда был дозор? Неужели красноармейцы даже дозора на ночь не выставили? Кроме того, странно, что внезапно напавшие решили не расстреливать врага, а резать. Это дело куда более долгое, хлопотное и опасное. Если только те, кого убили, не доверяли тем, кто их убил.
– Басмачи? – голос у Джамили был почти утвердительным.
Загорский поморщился: ну, разумеется, едва ли на красноармейцев напала другая, конкурирующая воинская часть. Другой вопрос, почему они оказались так беспечны и доверчивы.
– Это могли быть те, за кем мы гонимся, – сказал Ганцзалин. – Помните, Зафарбек говорил, что Нуруддин – ведьма, имеющая великую власть над мужчинами. Она могла втереться в доверие к командиру. Могла просто обольстить его.
Нестор Васильевич согласился с помощником: версия выглядит вполне правдоподобной. Не совсем, правда, понятно, что было нужно Нуруддин от красноармейцев. Может быть, конечно, те просто застали ее врасплох. И вот тут-то суфийская ведьма использовала все свои необыкновенные силы – а печальный результат перед ними.
– Кстати, – Нестор Васильевич посмотрел на суфия, – не слышал ли достопочтенный Хидр чего-нибудь о такой ведьме?
Хидр задумался на секунду, потом покачал головой: суфийских братств много, а приверженцев их еще больше, так что известны далеко не все. Тем более, если эта Нуруддин действительно суфий, она вряд ли идет путем любви к Аллаху, раз так бездумно и жестоко уничтожает его творения.
– А это вообще нормально, что суфий становится профессиональным убийцей? – невинным голосом спросил Ганцзалин.
Джамиля и Хидр обменялись быстрыми взглядами.
– Всевышний заповедал человеку свободу и дал ее как орудие построения судьбы, – отвечал шейх. – Аллах также дал запреты, которые должны ограничивать свободу человека, чтобы не стал он проклятьем для других людей. Однако не все соблюдают эти запреты. Суфии должны отличаться от обычных людей, но это случается не так часто. Человек, надевший хирку и колпак и даже прошедший многие макамат-стоянки не всегда приходит к Всевышнему. На каждой стоянке ждет его Иблис – запугивает, соблазняет, искушает. Черная собака нафс – натура человека – изменчива и непостоянна, все время тянет мюрида назад. Если же наставником ему станет могущественный, но недобрый человек, последствия могут быть самыми ужасными. Суфии – не святые, но лишь люди, вставшие на путь любви к Всевышнему.
Слушая это, Загорский задумчиво кивал. Он, собственно, спрашивает об этом только потому, что им надо знать, с чем именно они столкнутся, когда догонят Нуруддин. И если речь действительно идет о необыкновенных способностях, надо понимать, что они могут ей противопоставить. Хидр довольно неожиданно отвечал, что главное их оружие в этих обстоятельствах – это осторожность и осмотрительность.
– Само собой, – пробормотал Нестор Васильевич, – вот только хотелось бы знать, как далеко может простираться ее могущество.
Джамиля посмотрела на него с некоторым удивлением и заметила:
– Мне казалось, вы ничего не боитесь.
– Мне тоже так казалось по молодости лет, – отвечал Нестор Васильевич, – однако с возрастом я понял, что дело не в страхе. Точнее, не только в нем. Отсутствие страха – серьезный козырь в драке или бою. Но когда ты сталкиваешься с вещами, которые выходят за пределы твоего прежнего опыта, страх или опасение иногда бывают полезны. Это как с тигром. Ты можешь бояться или не бояться его, он все равно тебя съест. Но если ты будешь бояться и попытаешься спрятаться или принять меры предосторожности, есть шанс, что тигр до тебя не доберется.
Слушая Нестора Васильевича, Хидр кивал – это мудрая позиция. Он видит, что и сам Загорский, и его помощник – люди необычные, с особенным складом ума. Именно это позволяет им распутывать самые трудные преступления. Джамиля говорила ему, что русский детектив – человек необыкновенный, теперь он и сам в этом убедился.
Нестор Васильевич выслушал эти слова с вежливой улыбкой, потом поклонился наставнику. Приятно, сказал, когда твои заслуги оценивают высоко, пусть даже и заслуги эти совсем скромные. Однако им надо бы разобраться с текущей ситуацией. Едва ли убитые красноармейцы были отдельным отрядом, скорее всего, они принадлежали к какой-нибудь воинской части.
Джамиля кивнула и показала мандат, найденный в палатке Матвейчука. Из мандата этого следовало, что его обладатель – командир разведки Каратегинского экспедиционного отряда. Значит, это не просто красноармейцы, кивнул Нестор Васильевич, Нуруддин и ее бандиты перебили отряд разведчиков. А раз так, то он, Загорский, предпочел бы иметь дело с Кадыр-Палваном, это гораздо менее опасно. Однако выбирать не приходится.
Внезапно лицо Нестора Васильевича омрачилось – в голову ему пришла неожиданная мысль. Кто бы ни убил разведчиков, очень скоро их хватится командование. На поиски пришлют еще бойцов, и вот тут-то Загорский и его спутники могут сами оказаться под ударом. Хорошо, если красноармейцы наткнутся сначала на Нуруддин с ее башибузуками и заподозрят их. А если те уже ускакали достаточно далеко и сумели избежать встречи? Под подозрением окажутся уже не басмачи, а они сами. Первый вопрос, который приходит в голову: что тут делают четверо вооруженных мужчин – точнее, трое мужчин и одна женщина, переодетая мужчиной? В любой момент сюда могут явиться мстители, и тогда им придется туго. Не говоря уже о том, что в планы Загорского вовсе не входила война со всей Красной армией.
