И это доказывало, что люди могут иногда допускать ужасные ошибки, но потом выбираться обратно и чувствовать себя неплохо. Что не все всегда поступают правильно. Может, папа поймёт её в том, в чём мама с Митчем не смогут?
Но на следующее утро Митч постучался к ней в дверь, спрашивая: «Вафли или кексы?», как будто сомневался в ответе. И Аннабель не смогла представить себе, что сумеет жить не с ним. Даже если всё так сложно.
Она по-прежнему обожала вафли. Как в тот день, когда они с Митчем встретились впервые и он нарисовал ей смеющуюся рожицу из взбитых сливок. Первая партия наполнила кухню сладким, тёплым ароматом. Аннабель глубоко втянула его и попыталась успокоиться.
Может, вчерашний вечер не был таким уж унизительным? Может, Раби, Женевьева и другие девчонки даже не поняли, что произошло между ней и Коннором? Может, и сам Коннор не понял, что нравится Аннабель? Может, он собирался сказать ей что-то совсем другое? Про их команду или ещё что-нибудь.
Может, её несоответствие всему вокруг не так уж сильно бросается в глаза, как ей кажется? Только мама замечает разницу между новыми и старыми досками на веранде. Может, лишь сама Аннабель знает, как она влипла?
Когда на следующее утро Митч отвозил её на первый сеанс физиотерапии, между ними, кажется, всё уже было нормально.
– Хорошенько поработай там, малыш. Эта рука тебе ещё пригодится, – сказал он на прощанье, поймал её воздушный поцелуй и укатил в свой офис, расположенный в нескольких кварталах, на главной улице.
Кабинет физиотерапевта находился по соседству с кофейней «Океанский бриз». Предполагалось, что Аннабель подождёт там репетитора, встреча с которым была назначена через некоторое время после процедур. И она очень-очень надеялась, что Элиза сегодня не работает. После того вечера совсем не хотелось с ней общаться.
Митч высадил Аннабель напротив небольшого рынка на углу, куда миссис Грин порой посылала их с Джереми купить лимон, или луковицу, или ещё что-нибудь для ужина. Аннабель почувствовала укол грусти, вспомнив о Джереми, который сейчас был в Бостоне и по-прежнему злился на неё. Как бы она хотела отправить ему видео с говорящими животными, чтобы всё стало как раньше.
Может, правда так сделать? Джереми обычно не сердится долго. Он не такой, как Мия, которая…
Мия.
Она здесь! Чуть ниже по улице. Между Аннабель и офисом физиотерапевта. Мия болтала с двумя девочками, потягивая напиток со льдом из «Океанского бриза». Одна из её собеседниц была невысокая яркая блондинка с бледно-розовыми прядями впереди. Риган.
Значит, она приехала в гости, как Мия и хотела. Второй собеседницей Мии оказалась высокая темноволосая Женевьева, которую Аннабель видела у костра.
– Поглядите-ка, кто тут! – воскликнула Риган. – Привет, Аннабель. А Женевьева нам как раз рассказывала, что встретила тебя в субботу вечером.
Риган говорила так, будто это было невесть каким счастливым совпадением. Она смеялась своим громким «посмотрите-на-меня» смехом, который так хорошо сочетался с её громким «посмотрите-на-меня» голосом.
Женевьева болтала трубочкой в стакане. Она смотрела на берег, на небо, потом через улицу на опрятный магазинчик для курортников. Куда угодно, только не на Аннабель.
Значит, Женевьева всё-таки знает. И она, и Раби, и остальные девочки знают, что Аннабель буквально вешалась на шею Коннору на вечеринке, куда тот пришёл со своей девушкой. И теперь Женевьева чувствует себя виноватой, что насплетничала об этом Риган, которая над всеми смеётся.
Хуже того, Женевьева рассказала об этом и Мие.
– Так значит, у Коннора есть подружка, – сказала та. – Наверное, нелегко было это выяснить.
В её голосе не звенело такого ликования, как у Риган. Но он всё равно звучал довольно противно. В нём слышалось… что-то вроде удовлетворения. Как если бы Аннабель получила по заслугам. Раньше Аннабель думала, что нет ничего хуже, чем когда Мия говорит «бедная, бедная Аннабель». Но она ошибалась. Сейчас было гораздо хуже.
Мия радовалась, что у Коннора есть девушка. Она радовалась, что Аннабель осталась позади в том необъявленном соревновании, в которое превратилась их дружба. Вот как всё стало ужасно. Когда с Аннабель случалось что-то плохое, Мия не испытывала даже сожаления.
И теперь они с Риган и Женевьевой попрощаются с Аннабель и отправятся дальше в их весёлый летний день. И время от времени Мия будет говорить что-нибудь о том, как же глупа Аннабель, мечтавшая подцепить такого парня, как Коннор. Или как она рада, что её нынешние подруги не такие бестолковые. Как бы то ни было, они будут весь день делать что хотят. Пойдут на пляж или в кафе за мороженым. Или решат поиграть в мини-гольф. Только Мия, конечно же, не станет выдумывать всякие дурацкие правила, ведь это слишком по-детски. Так что они будут играть нормально и делать селфи возле каждой лунки, которые потом выложат в соцсетях, чтобы все видели, как отлично они повеселились.
Но у Аннабель не будет нормального дня. Ведь все знают, что она думала, будто нравится Коннору. Тогда как совершенно ему не нравилась. И все станут жалеть её. Даже больше, чем в школе, когда учитель вызывал её отвечать перед всем классом. И она отвечала. И опять неправильно.
Ей надо бежать от Мии. Бежать от чувства, что она всё делает неправильно и все об этом знают. Но как она может убежать от этого чувства, если не может убежать от себя?
– Мне… мне пора, – пробормотала Аннабель и бросилась бегом по тротуару.
Мимо офиса физиотерапевта, куда должна была зайти.
Аннабель прошла мимо «Океанского бриза» и, заглянув внутрь, увидела Элизу за стойкой. Интересно, Элиза тоже в курсе, что случилось? Что Аннабель наврала им с Кайлой и пошла на вечеринку, где Коннор доказал, что они правы?
На следующем перекрёстке такси притормозило у бордюра. Из машины вывалилась семья курортников.
У Аннабель в рюкзаке лежал бумажник, где было 60 долларов, которые мама дала, чтобы заплатить Жаннин; 10 долларов, данные Митчем на перекус после физиотерапевта; и 14 долларов, оставшиеся от её последнего гонорара за то, что она присматривала за соседскими детьми. 84 долларов должно хватить.
– Такси! – крикнула Аннабель. – Подождите!
Она не поверила, когда водитель действительно затормозил.
Аннабель скользнула на заднее сиденье, и шофёр спросил:
– Вам куда, мисс?
Наверное, подумал, что она курортница. Только отпускники пользовались такси. Аннабель хотелось бы быть курортницей. Кем угодно, лишь бы не собой.
– Мисс? – водитель повернулся к ней. – Куда едем-то?
На нём была кепка с эмблемой «Ред Сокс», и Аннабель решила, что это знак.
Она не может убежать от себя. Но может убежать с этого крошечного Острова, где невозможно пройти по главной улице, не встретив тех, кого совершенно не хочешь видеть. Пусть лишь на один день. Но это хоть что-то.
