– Возможно, я ошиблась, устроив тебя в Академию, – добавила мама, паркуя машину на нижней палубе парома. – Просто твоя школа в Нью-Джерси была очень высокого уровня. Мне не хотелось, чтобы ты что-то потеряла при переезде на Остров. Ведь мы переезжали не ради тебя, а ради нас. Но, может быть, Академия – это не очень удачная идея.
Аннабель пощупала мысль о том, чтобы уйти из Академии. Иногда она делала так со своим сломанным пальцем, который ужасно медленно срастался: трогала, чтобы проверить, сильно ли ещё болит. Возможность того, что она не будет учиться в Академии, по-прежнему не выглядела привлекательной, но уже не причиняла такой острой боли.
– Когда мы ходили к миссис Слоан, – продолжила мама. – Я не знаю… Мне не хочется, чтобы ты училась в школе, где тебя не ценят.
Стоп. В каком смысле они её не ценят?
Мама относилась к тому типу родителей, которые считают, что учитель всегда прав. Даже если учитель злой, несправедливый или устраивает контрольную без предупреждения. Аннабель была уверена, что если и уйдёт из Академии, то только потому, что она не подходит этой школе. А не наоборот.
Они поднялись на верхнюю палубу, чтобы наблюдать, как паром движется по открытому океану, а потом увидеть знакомый чёрно-белый маяк и Остров, постепенно появляющийся из-за горизонта.
– В любом случае, – сказала мама, – нам незачем решать всё это прямо сейчас.
И они не стали. Купили в буфете пакет конфет и ели их, не обращая внимания, что шоколад пачкает пальцы. И мама помогала Аннабель найти ещё хорошие воспоминания о папе. Например, напомнила, как он водил её на первые уроки плавания, когда ей было два года. И как он часами качал её на качелях в ближайшем парке. И как придумывал дурацкие песенки, чтобы она лучше запомнила словарные слова.
– Он правда любит тебя, малыш, – сказала мама. – Очень-очень. И я надеюсь, что когда-нибудь он научится это проявлять.
Когда они наконец вернулись домой, Митч крепко обнял её. И Аннабель поняла, что, даже если она совсем бросит плавание, они с Митчем найдут новые точки соприкосновения. И что бы ни случилось, он будет ерошить ей волосы и слать воздушные поцелуи.
– Быть отцом не всегда просто, – сказал он. – Я знаю, что твой тебя сегодня разочаровал. Со мной такое тоже случалось.
Поначалу Аннабель не поняла, о чём он говорит. Но потом вспомнила, как они прошлым летом ходили в бассейн с его дочерью Морой. И Митч критиковал родителей, которые учат детей плавать в надувных кругах. А Мора сказала, что, когда она училась плавать, Митча вообще не было рядом. Ещё Аннабель вспомнила того мальчишку в кафе, Финна. У него будет совсем другая версия папы, чем у неё. Для Финна он будет человеком, который напевает, усмехается и загорает летом.
Аннабель казалось несправедливым, что она получает ту версию Митча, которой нет у его родных дочерей. Но ведь он пытался наладить отношения с ними. Приглашал в гости каждое воскресенье. И старался устроить всё так, чтобы они могли приехать к нему в любой момент.
– Меня ты никогда не разочаровывал, – сказала Аннабель.
– И ты меня, малыш, – отозвался он. – Никогда.
Глава 32
Позже на этой же неделе Аннабель договорилась встретиться с Кайлой и Элизой в «Океанском бризе» после того, как Элиза закончит смену.
Был дождливый день, поэтому в кафе набилось полным-полно народу. Но они придвинули дополнительный стул и устроились за столиком для двоих у окна.
Когда они садились, все трое молчали. Но как только сели – заговорили хором.
– Слушай, – начала Элиза.
– Мы правда не хотели тебя расстроить, – одновременно с ней произнесла Кайла.
– Я очень извиняюсь за тот вечер, – сказала Аннабель.
– Чур, моё счастье! – крикнула Элиза, и они рассмеялись.
И потом снова замолчали, чтобы не перебивать друг друга. Аннабель вспомнила подготовительные занятия, на которые они с Джереми, Мией и остальными ребятами ходили перед поступлением в Академию, в шестом классе. Там было задание досчитать до десяти в группе. Но они никак не могли договориться, кто произносит какие цифры, и приходилось несколько раз начинать с начала, потому что кто-нибудь постоянно говорил одновременно.
У них ничего не получалось до тех пор, пока Мия не взяла дело в свои руки. Она заставила всех замолчать и быстро-быстро досчитала вслух до десяти. Преподаватель сказал, что это должна быть коллективная работа, на что Мия ответила: «Это и была коллективная работа: я считала, а они не перебивали!»
И вот теперь Аннабель позаимствовала немного уверенности у Мии-шестиклассницы и выпалила:
– Вы были правы насчёт Коннора. Насчёт того, как он вёл себя со мной. Это ничего не значило. Мне стоило прислушаться к вашим словам. И точно не стоило так убегать.
Кайла поболтала соломинкой в стакане.
– Ну а нам, наверное, не стоило так набрасываться на тебя.
Элиза кивнула.
– Когда ты ушла, мы почувствовали, что загнали тебя в угол.
– Да, немного, – согласилась Аннабель. – Но потом я поняла, что вы пытались позаботиться обо мне.
– Но сделали это довольно грубо, – заметила Элиза.
– И нам правда очень жаль, если Коннор ранил тебя, – добавила Кайла.
Аннабель думала, что боль от Коннора уже улеглась, но сейчас она обрушилась на неё с новой силой.
– Я должна была понять, – сдавленно проговорила Аннабель. – Я не должна была быть такой…
– Перестань, – перебила Элиза. – Не надо ругать себя за это, Аннабель. Невозможно не увлечься, когда кто-то вроде Коннора заигрывает с тобой.
Элиза сказала это таким тоном, что Аннабель показалось, она говорит о собственном опыте.
– А ты… – Аннабель не знала, как закончить вопрос, но Элиза, кажется, поняла.
– Между нами что-то было прошлым летом. Ну, мне казалось, что было, – Элиза говорила спокойно, но пальцы её при этих словах начали рвать салфетку – сначала один уголок, потом другой, потом третий. – Мы близко общались. И я думала, это что-то значит. Но потом выяснилось, что нет.
Элиза не уточнила, как именно это выяснилось, и в горле у Аннабель пересохло. Она вспомнила, что Коннор смеялся, когда Джордан назвал Элизу «мужеподобной». И ей стало почти так же больно за прошлогоднюю Элизу, как за себя нынешнюю.
– Ну, теперь у тебя есть для флирта кое-кто получше, – шепнула Кайла, бросив взгляд в сторону.
Элиза стрельнула глазами, и Аннабель посмотрела туда же.
За стойкой стоял высокий смуглый парень с короткими волосами. Он заметил, что Элиза смотрит на него, и тут же подошёл.
– Привет. Не знаешь, что это за новый напиток – овсяное молочко, настоянное на чае?
Покрытые веснушками щёки Элизы порозовели.
