Кроме того, более 20 % испанцев прекратили покупать каталонские товары. Враждебность по отношению к Каталонии снова выросла, когда представитель Народной партии заявил, что носители испанского языка в Каталонии подвергаются дискриминации. На практике испанский национализм представляет собой коллективное соглашение, позволяющее скрепить страну, объединившуюся в единое целое после смерти Франко. Испания – это комплексное образование, подразумевающее взаимное уважение к конституции.
Каталонский национализм сильно пострадал от явного отсутствия международной поддержки. Каталонское правительство стремилось получить международное признание и использовать ЕС как посредника в споре с Мадридом, но не добилось ни того ни другого. Вместо этого, подтверждая явный отказ от прежней концепции ЕС как Европы регионов, страны Евросоюза выступили за сохранение существующей системы, отчасти, возможно, из опасений, что независимость Каталонии приведет к распаду ЕС. Хотя свидетельств в пользу этой версии не так много, стремление оставить все как есть в любом случае было достаточно явным.
Разница с 1640-ми годами, когда каталонскую независимость поддерживали французы, и 1700-ми годами, когда каталонскую автономию поддерживала Британия, была очевидна. Сложно переоценить значение исторической конъюнктуры и случайных обстоятельств в таких ситуациях, ведь именно они определяют развитие тех элементов, из которых в конечном итоге составляется вся политическая структура. Здесь также прослеживается явная разница с Португалией, судьба которой сложилась совершенно иначе, хотя она и пробыла какое-то время (с 1580 по 1640 г.) в составе империи и затем на долгое время стала объектом притязаний испанских королей. Свою роль также сыграло давнее противоречие двух представлений: Испании как изначально плюралистического союза королевств, княжеств и сеньорий, существовавших до возникновения испанского государства, и Испании как сильного централизованного государства.
Для Мадрида главным был вопрос управляемости. Сильны были и опасения, что каталонский национализм в случае успеха спровоцирует аналогичные процессы в других областях, особенно в Стране Басков и Галисии, а также в Андалусии, где в 2007 году уже была принята новая хартия об автономии, заявлявшая о «тысячелетней» истории и «национальном характере» региона. Затруднения федеральной системы последовательно иллюстрировали национальные референдумы. Например, на референдуме 1986 года о сохранении членства Испании в НАТО 56,85 % голосов было подано за, но в Стране Басков, на Канарских островах, в Каталонии и Наварре большинство оказалось против – в Стране Басков за выход из НАТО было подано 67,55 % голосов. При этом в 2017 году правительство региона басков не поддержало Каталонию. Его глава Иньиго Уркулью, член Баскской националистической партии (Partido Nacionalista Vasco), заявил, что каталонский референдум не законен и ни к чему не обязывает. Ему удалось укрепить автономию и финансовую систему баскского региона: в отличие от каталонцев, баски не платят больше налогов, чем тратится на их регион. Баскская националистическая партия как ключевой союзник Народной парии в обмен на свою поддержку получает определенные политические выгоды. Однако она не смогла помешать Народной партии принять жесткие меры в отношении каталонских политиков, так же как не смогла убедить Каталонию отказаться от объявления независимости.
В октябре 2017 года в ответ на заявление правительства Испании о необходимости прямого правления каталонский парламент проголосовал за независимость. В ответ Мадрид принял решительные, жесткие меры. Каталонское правительство было отправлено в отставку, а парламент распущен в ходе подготовки к новым выборам в декабре того же года. Рахой заявил, что положит конец «сепаратистскому хаосу». После этого каталонские политики были арестованы национальным правительством по обвинению в мятеже и подстрекательстве к мятежу и взяты под стражу без права освобождения под залог. Это привело к крупномасштабным демонстрациям в Барселоне, с чуть меньшим размахом они повторились в Бильбао. Перед провинциальными выборами 21 декабря национальное правительство ясно дало понять, что любые попытки снова проголосовать за независимость приведут к санкциям. Заместитель премьер-министра Сорайя Саэнс де Сантамария заявила: «Сегодня у сепаратистов нет лидеров, потому что они были обезглавлены» (подразумевая «арестованы»), и добавила, что Народная партия «продолжит ликвидировать движения за независимость». На провинциальных выборах, назначенных национальным правительством, сепаратистские партии «Вместе за Каталонию», «Республиканская левая партия Каталонии» и «Народное единство» заняли с незначительным сокращением большинство мест (70 вместо 72). Если рассматривать партии по отдельности, то больше всего голосов (25,3 %) и мест (37) завоевала Гражданская партия, выступавшая за то, чтобы Каталония оставалась полуавтономной частью Испании. Сепаратистские настроения в Каталонии остаются такими же явными, как и прежде, сильнее всего независимость поддерживают в небольших городах и деревнях, в то время как в Барселоне большинство выступает за сохранение Каталонии в составе Испании. В общей сложности 48 % голосов было отдано партиям, выступающим за независимость, и 52 % – партиям, выступающим за единство. Народная партия показала худший результат, выиграв только 3 из 135 мест.
Образы прошлого
Представления о прошлом в Испании нередко тесно переплетены с политикой. Это касается не только научных исследований и публикаций. Например, в испанских исторических атласах постфранкистского периода появились более современные карты и более смелые проекции, чем в предыдущих изданиях. В «Атласе всеобщей и испанской истории» (Atlas de Historia Universal y de España) Хуана Роига Обиола содержалась информация о парламентских выборах в Испании 1931, 1933 и 1936 годов, а также страница о выборах 1977 года, в том числе сведения о баскском и каталонском парламентах. В отличие от изданий эпохи правления Франко, в этом атласе изложение испанской истории не отличается чрезмерным центризмом. Точно так же авторы вышедшей в 1986 году книги «Исторический атлас. Современное издание» (Atlas Histórico, Edad moderna) Э. Мартинес Руис, А. Гуттиэрес и Э. Диас Лобона не скрывали глубину кризиса испанской власти в XVII веке.
Кроме общего отношения к прошлому существуют специфические исторические разногласия, причем не только связанные с Гражданской войной. Например, тема истории по-прежнему занимает ключевое место в проблеме каталонского национализма. К духу истории взывал Рахой, когда снял запрет на показ корриды в прямом эфире на государственном телевидении. С политикой связан вопрос о том, где должны храниться выдающиеся произведения искусства, – например, было решено, что «Герника» Пикассо должна остаться в Центре искусств королевы Софии в Мадриде, вместо того чтобы отправиться в Музей Гуггенхайма в Бильбао, ближайший к Гернике крупный музей.
Отголоски прошлого
В сентябре 2017 года на фоне попыток остановить референдум за независимость Каталонии отсылки к прошлому звучали особенно часто. Протестующие неоднократно открыто сравнивали действия центрального правительства с террором Франко. Правительство, в свою очередь, ссылалось на конституцию 1978 года, ту самую, которая была принята в условиях, когда правительству было необходимо заручиться поддержкой франкистских элементов. 20 сентября 2017 года президент Каталонии Карлес Пучдемон назвал испанское государство авторитарным и заявил, что Каталония никогда не согласится на «возвращение в темные времена». Пабло Иглесиас, лидер Национальной оппозиционной партии Подемос, заявил, что «постыдно» возвращаться к эпохе «политических заключенных». Действия Гражданской гвардии, которую использовали для арестов, напомнили многим о годах Франко.
