Все взгляды устремились на доктора Пендера.
– Я узнал правду, – сказал он, – пять лет спустя после трагедии. Мне пришло письмо от Эллиота Хейдона. Оказывается, он догадывался, что я его подозревал. Он написал, что это было внезапным искушением. Он тоже любил Диану Ашли, но был всего лишь обыкновенным адвокатом. Устраняя Ричарда со своего пути, наследуя его титул и недвижимость, он надеялся на блестящую перспективу. Кинжал он вынул из-за пояса, когда склонился над братом. Он и задуматься не успел. Просто вонзил его и вложил в ножны. Себе он нанес рану позднее, чтобы отвести подозрения. Он писал мне накануне отъезда в экспедицию на Северный полюс на случай, как он выразился, если не вернется. Не думаю, чтобы он собирался возвращаться, и знаю, что, как заметила мисс Марпл, его преступление ничего ему не дало. «Пять лет, – писал он, – я живу в аду. Я надеюсь, что смогу искупить свою вину хотя бы достойной смертью». Наступила тишина.
– И он погиб достойно, – сказал сэр Генри. – Вы изменили имена в своем рассказе, доктор Пендер, но я, кажется, догадался, кого вы имели в виду.
– Как я и говорил, – продолжил священник, – не думаю, что это исчерпывающее объяснение. Я по-прежнему считаю, что роща оказывала зловещее воздействие, которое руководило поведением Эллиота Хейдона. До сих пор не могу вспоминать о святилище Астарты без содрогания.
Цыганка
I
Макфарлейн часто замечал, что его друг, Дикки Карпентер, питает странную неприязнь к цыганам. Причины этого он не знал. Но когда Дикки расторг помолвку с Эстер Лоэс, отношения между ними стали более откровенными.
Макфарлейн был помолвлен с младшей сестрой, Рэчел, около года. Он был знаком с обеими сестрами Лоэс с детства. Медлительный и осторожный во всем, он не хотел признаться себе в том, что детское личико Рэчел и ее честные карие глаза все больше притягивают его. Не красавица, как Эстер, нет! Но несказанно более искренняя и милая. Когда Дикки обручился со старшей сестрой, мужчины сблизились еще больше.
И теперь, всего через несколько недель, помолвка расторгнута, и Дикки, простодушный Дикки, тяжело переживал это. До сих пор его юная жизнь текла так гладко. Он удачно выбрал карьеру на военном флоте. Любовь к морю была у него в крови. В нем было что-то от викинга, примитивного и непосредственного; утонченность мыслей была ему не свойственна. Он принадлежал к тому типу немногословных молодых англичан, которым особенно трудно выражать мысли словами.
Макфарлейн, этот суровый шотландец с кельтским воображением, скрытым глубоко в душе, слушал и курил, пока его друг беспомощно барахтался в море слов. Он чувствовал, что друг собирается излить ему душу. Но ожидал, что он будет говорить совсем о другом. Начать с того, что он даже не упоминал об Эстер Лоэс. Это был всего лишь рассказ о детских страхах.
– Все это началось со сна, который я видел в далеком детстве. Нельзя назвать его кошмаром. Она – эта цыганка – просто появлялась в любом сне, даже в хорошем сне, или в хорошем по представлениям ребенка (праздник с фейерверком и тому подобным). Я веселился несказанно, а потом вдруг чувствовал, знал, что, если подниму глаза, она будет там, стоять, как всегда, и смотреть на меня… Знаешь, такими грустными глазами, как будто знает что-то такое, чего не знаю я… Не могу объяснить, почему меня это так пугало, но пугало! Каждый раз! Я обычно с воплем просыпался от ужаса, а моя старая няня говорила: «Ну вот! Мастеру Дикки опять приснилась его цыганка!»
– Тебя когда-нибудь пугали настоящие цыгане?
– Никогда не встречал цыган до недавнего времени. Это тоже было странно. Я разыскивал своего щенка. Он сбежал. Я вышел за калитку сада и двинулся по лесной тропинке. Мы жили тогда в Нью-Форесте, как тебе известно. Я подошел к поляне в конце тропинки, к деревянному мостику через речку. И прямо рядом с ним стояла цыганка с красным платком на голове, совсем как в моем сне. И я сразу же испугался! Она посмотрела на меня, понимаешь… Точно таким же взглядом, будто она знала что-то, чего не знал я, и это вызывало ее жалость… А потом она сказала очень тихо, кивнув мне головой: «На твоем месте я бы не ходила в эту сторону». Не могу объяснить почему, но это меня смертельно напугало. Я бросился бежать мимо нее на мостик. Наверное, он был гнилой. Во всяком случае, мостик подломился, и я упал в речку. Течение было довольно быстрое, и я чуть не утонул. Ужасно неприятно тонуть. Я этого никогда не мог забыть. И у меня такое ощущение, что все это как-то связано с цыганкой…
– Но ведь она тебя предостерегала?
– Полагаю, можно и так сказать.
Дикки помолчал, потом продолжал:
– Я тебе рассказал о своем сне не потому, что он имеет какое-то отношение к случившемуся потом (по крайней мере, я так не считаю), а потому, что он был как бы отправной точкой. Теперь ты поймешь, что я имею в виду под «цыганским предчувствием». Итак, перейду к первой ночи в доме Лоэсов. Тогда я только что вернулся с Западного побережья. Ужасно странно было снова оказаться в Англии. Супруги Лоэс было старыми друзьями моих родителей. Я не видел девочек с тех пор, как мне стукнуло лет семь, но их брат Артур был моим большим другом, и после его смерти Эстер стала мне писать и присылать газеты. Она писала такие ужасно милые письма! Они меня очень подбадривали. Я всегда сожалел, что не мог написать ничего стоящего в ответ. Мне очень хотелось ее увидеть. Странно это, хорошо знать девушку по ее письмам, а не по личному общению. Ну, я первым делом поехал в дом к Лоэсам. Когда я прибыл, Эстер не было дома, но ее возвращения ждали в тот же вечер. За обедом я сидел рядом с Рэчел, и когда окидывал взглядом сидящих за длинным столом, меня охватывало странное ощущение. Я чувствовал, что кто-то за мной наблюдает, и это вызывало у меня неловкость. Затем я увидел ее…
– Кого увидел?
– Миссис Хоуорт, я об этом тебе и рассказываю.
Макфарлейн чуть было не сказал: «Я думал, ты мне рассказываешь об Эстер Лоэс». Но он промолчал, и Дикки продолжал:
– Чем-то она отличалась от всех остальных. Она сидела рядом со стариком Лоэсом и очень серьезно его слушала, наклонив голову. Шея ее была замотана чем-то вроде красного тюля. Наверное, ткань где-то порвалась, во всяком случае, сзади торчали обрывки, напоминающие языки пламени… Я спросил у Рэчел: «Кто эта женщина, вон там? Темноволосая, с красным шарфом?» – «Ты имеешь в виду Элистер Хоуорт? Это у нее красный шарф. Но только она блондинка, у нее очень светлые волосы».
И это была правда. Ее красивые русые волосы блестели. И все же я мог бы поклясться, что она темноволосая. Какие странные шутки играет с человеком зрение…
После обеда Рэчел познакомила нас, и мы гуляли по саду. Мы говорили о переселении душ…
– Это совсем не в твоем духе, Дикки!
– Наверное, ты прав. Помню, я сказал, что это позволяет дать разумное объяснение тому, что некоторые люди кажутся вам знакомыми с первой минуты, словно вы уже знали их раньше. Миссис Хоуорт сказала: «Вы имеете в виду влюбленных…» Она произнесла это как-то странно, горячо и нежно. Мне это что-то напомнило, только я не мог вспомнить, что именно. Мы еще немного поболтали, а потом старина Лоэс позвал нас с террасы, сказал, что приехала Эстер и хочет меня видеть. Миссис Хоуорт положила ладонь на мой рукав и спросила: «Вы собираетесь вернуться в дом?» – «Да, – ответил я. – Думаю, нам надо вернуться», и тогда, тогда…
