«Как раз вовремя», – подумал Чарльз. Подавляя желание засвистеть, он придал своему лицу приличествующую случаю серьезность и вошел в библиотеку. Там он поздоровался с аккуратным старым джентльменом, который более четверти века был поверенным в делах покойной миссис Хартер.
Поверенный сел, следуя приглашению Чарльза, сухо кашлянул и перешел к делу.
– Я не совсем понял ваше письмо ко мне, мистер Риджуэй. По-видимому, у вас сложилось впечатление, что завещание покойной миссис Хартер хранится у нас?
Чарльз уставился на него.
– Но я сам слышал, как моя тетя говорила об этом.
– О, совершенно верно, совершенно верно. Раньше оно хранилось у нас.
– Раньше?
– Именно так. Миссис Хартер написала нам в прошлый вторник и попросила прислать ей завещание.
В душу Чарльза закралась тревога. Он почувствовал отдаленный намек на неприятности.
– Несомненно, оно найдется в ее бумагах, – успокоил его поверенный.
Чарльз ничего не ответил. Он не доверял своему голосу. Он уже внимательно просмотрел бумаги миссис Хартер и был совершенно уверен, что завещания среди них нет. Через пару минут, снова взяв себя в руки, он так и сказал. Ему самому собственный голос показался неестественным, и его охватило такое ощущение, словно по его спине стекает струйка холодной воды.
– Кто-нибудь осмотрел ее личные вещи? – спросил поверенный.
Чарльз ответил, что ее собственная горничная, Элизабет, это уже сделала. По предложению мистера Хопкинсона послали за Элизает. Она сразу же пришла, мрачная и прямая, и ответила на заданные вопросы.
Она уже осмотрела всю одежду и личные вещи своей хозяйки. Она совершенно уверена, что там не было никакого документа, похожего на завещание. Она знает, как выглядит завещание, – ее хозяйка держала его в руке утром в день своей смерти.
– Вы в этом уверены? – резко спросил поверенный.
– Да, сэр. Она мне так сказала и заставила меня взять пятьдесят фунтов в банкнотах. Оно лежало в длинном голубом конверте.
– Совершенно верно, – подтвердил мистер Хопкинсон.
– Я сейчас вспомнила, – продолжала Элизабет, – что какой-то голубой конверт лежал на столе на следующее утро… но он был пуст. Я положила его на бюро.
– Я помню, что видел его там, – сказал Чарльз.
Он встал и подошел к бюро. Через пару минут он обернулся, держа в руке конверт, который вручил мистеру Хопкинсону. Тот осмотрел его и кивнул головой.
– Это тот конверт, в котором я отправил завещание в прошлый вторник.
Мужчины пристально посмотрели на Элизабет.
– Что-нибудь еще, сэр? – почтительно спросила она.
– Пока это все, спасибо.
Элизабет пошла к двери.
– Одну минуту, – остановил ее поверенный. – Горел ли огонь в камине в тот вечер?
– Да, сэр, там всегда горел огонь.
– Спасибо, это все.
Элизабет вышла. Чарльз подался вперед, опираясь дрожащей рукой о стол.
– Что вы думаете? К чему вы клоните?
Мистер Хопкинсон покачал головой.
– Все же следует надеяться, что завещание может найтись. Если не найдется…
– И что, если не найдется?
– Я боюсь, возможен только один вывод. Ваша тетя послала за этим завещанием для того, чтобы его уничтожить. Не желая, чтобы Элизабет пострадала, она отдала завещанную ей сумму наличными.
– Но почему? – закричал Чарльз, выйдя из себя. – Почему?
Мистер Хопкинсон кашлянул. Очень сухо.
– У вас не было… э… разногласий с вашей тетей, мистер Риджуэй? – тихо спросил он.
Чарльз ахнул.
– Нет, никаких! – воскликнул он горячо. – Мы были в самых добрых, самых дружеских отношениях, до самого конца.
– А! – отозвался мистер Хопкинсон, не глядя на него.
Чарльза поразила мысль, что адвокат ему не верит. Кто знает, какие слухи могли дойти до этого старого тощего крючкотвора? Слухи о делишках Чарльза могли дойти до него. Естественно, что он предположил, будто эти же слухи дошли до миссис Хартер, и тетя с племянником поссорились из-за этого.
Но это же неправда! Чарльз переживал один из самых неудачных моментов в своей карьере. Раньше он лгал, и ему верили. Теперь, когда он говорил правду, верить перестали. Какая ирония!
Несомненно, его тетя не сжигала завещания! Несомненно…
Внезапно его мысли прекратили свой бег. Какая картинка встала перед его мысленным взором? Старая дама с прижатой к сердцу одной рукой, и что-то выскальзывает из другой руки… какая-то бумага… и летит на раскаленные угли…
Лицо Чарльза залила смертельная бледность. Он услышал, как чей-то хриплый голос – его собственный – спрашивает:
– А если это завещание так и не найдется?..
– Сохранилось предыдущее завещание миссис Хартер. Оно датировано сентябрем 1920 года. В нем миссис Хартер оставляет все своей племяннице, Мириам Хартер, ныне Мириам Робинсон.
Что говорит этот глупый старик? Мириам? Мириам, с ее заурядным мужем и четырьмя плаксивыми, противными детьми… Вся его изобретательность – для Мириам?
Раздался резкий звонок телефона, стоящего рядом. Чарльз снял трубку. И услышал голос доктора, добродушный и сердечный.
– Это вы, Риджуэй? Я подумал, что вы захотите узнать. Только что закончили вскрытие. Причина смерти, как я и предполагал, шок. Но, между прочим, ее болезнь сердца оказалась гораздо серьезнее, чем я подозревал, когда она была жива. Даже окруженная самой тщательной заботой, она не прожила бы больше двух месяцев. Я подумал, что вы захотите это знать. Может быть, это вас немного утешит.
– Простите, – сказал Чарльз, – повторите, пожалуйста, еще раз.
– Она бы не прожила дольше двух месяцев, – повторил доктор немного громче. – Что ни делается, все к лучшему, знаете ли, мой дорогой…
Но Чарльз уже бросил трубку на рычаг. Он осознал, что откуда-то издалека до него доносится голос поверенного:
– Господи, мистер Риджуэй, вам плохо?
Черт бы их всех побрал! Самодовольного поверенного. Этого отвратительного старого осла Мейнелла. Будущее не сулит ему никакой надежды – только тень тюремной стены…
Чарльз почувствовал, что кто-то играет с ним, играет, как кошка с мышью. Он, должно быть, смеется…
Тайна голубого кувшина
Джек Хартингтон с грустью окинул взглядом поле. Стоя возле мяча, он оглянулся на площадку вокруг лунки, прикидывая расстояние. Его лицо красноречиво говорило о презрении, смешанном с отвращением, которое он испытывал к себе. Он со вздохом достал клюшку, сделал два яростных свинга, срезав поочередно одуванчик и пучок травы, а потом сильно ударил по мячу.
