Джек услышал, как ее голос мягко произнес, почти с сочувствием:
– У вас была контузия, да?
Он мгновенно понял ее испуганный вид, взгляд в сторону дома. Она решила, что он страдает галлюцинациями…
А затем его словно окатило холодным душем: неужели она права? Неужели он страдает галлюцинациями? При этой мысли его охватил такой ужас, что он повернулся и двинулся прочь, спотыкаясь. Девушка посмотрела ему вслед, вздохнула, покачала головой и снова склонилась над своей грядкой.
Джек попытался рассуждать здраво.
– Если я опять услышу этот проклятый крик в двадцать пять минут восьмого, – сказал он сам себе, – станет ясно, что у меня галлюцинации. Но я его не услышу.
Он весь день нервничал и лег спать рано, твердо решив на следующее утро проверить свое предположение.
Вероятно, это естественно для данной ситуации, но он полночи не спал и в конце концов проснулся слишком поздно. Было уже двадцать минут восьмого, когда он выскочил из гостиницы и бросился бежать к полю для гольфа. Он понял, что не сможет попасть на то роковое место к двадцати пяти минутам восьмого, но ведь если этот голос – просто-напросто галлюцинация, он услышит его в любом месте. Он побежал дальше, не отрывая глаз от стрелок своих часов.
Двадцать пять минут восьмого. Издалека слабо донесся женский крик. Слов он не разобрал, но был уверен, что это тот же призыв на помощь, который он слышал раньше, и что он доносится с того самого места, где-то недалеко от коттеджа.
Как ни странно, это его успокоило. В конце концов, может быть, это розыгрыш. Каким бы неправдоподобным это ни выглядело, сама девушка, возможно, его разыгрывает. Джек решительно расправил плечи и достал из сумки клюшку. Он собирался пройти несколько лунок в сторону коттеджа.
Девушка была в саду, как обычно. Сегодня она подняла глаза и, когда он поздоровался, приподняв кепи, довольно застенчиво сказала ему «доброе утро». Джек подумал, что она сегодня еще красивее, чем всегда.
– Славный денек, правда? – весело крикнул он ей, проклиная неизбежную банальность своего замечания.
– Да, действительно, день прекрасный.
– Наверное, это хорошо для сада?
Девушка слегка улыбнулась, показав очаровательные ямочки.
– Увы, нет! Моим цветам нужен дождь. Видите, они все засохли?
Джек подчинился ее приглашающему жесту, подошел к низкой живой изгороди, отделяющей сад от поля для гольфа, и посмотрел поверх нее в сад.
– Они неплохо выглядят, – смущенно заметил он, чувствуя, как девушка окинула его взглядом, в котором сквозила жалость.
– Солнце им полезно, разве не так? – сказала она. – И всегда можно их полить. Но солнце придает силы и укрепляет здоровье. Как я вижу, мсье сегодня выглядит намного лучше.
Ее ободряющий тон вызвал у Джека прилив раздражения.
– Я совершенно здоров, – ответил он.
– Тогда хорошо, – быстро отозвалась девушка, словно хотела его успокоить.
Джек с раздражением почувствовал, что она ему не поверила.
Он прошел еще несколько лунок и поспешил обратно, к своему завтраку. Во время еды он почувствовал, уже не в первый раз, пристальный взгляд человека, сидящего за соседним столиком. Это был мужчина средних лет с энергичным, волевым лицом. У него была маленькая черная бородка и очень пронзительные серые глаза, а непринужденные и уверенные манеры выдавали профессионала высшего ранга. Джек знал, что его зовут Лэвингтон, и до него доходили слухи о том, что этот человек – известный специалист в области медицины, но Джек нечасто бывал на Харли-стрит, и это имя ему ни о чем не говорило.
Однако сегодня утром он остро чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, и это его немного напугало. Неужели его тайна ясно написана на его лице и все ее видят? Неужели этот мужчина, благодаря профессиональному мастерству, понял, что с серым веществом в голове Джека что-то не так?
При этой мысли Джек содрогнулся. Неужели это правда? Неужели он действительно сходит с ума? И что значит вся эта история – галлюцинации или колоссальный розыгрыш?
И вдруг его осенило, как можно очень просто это проверить. До сих пор он был один на поле для гольфа. А если бы с ним был еще кто-нибудь? Тогда возможно одно из трех: голос не прозвучит, они оба его услышат или его услышит он один.
В тот вечер он приступил к осуществлению своего плана. Он хотел, чтобы именно Лэвингтон пошел вместе с ним. Они довольно легко разговорились; возможно, тот ждал этой возможности. Было очевидно, что по какой-то причине Джек его интересовал. И Джеку удалось довольно легко и естественно в ходе беседы предложить ему сыграть в гольф перед завтраком. Они договорились встретиться на следующее утро.
Игроки вышли незадолго до семи часов. Был погожий день, тихий и безоблачный, но не слишком жаркий. Доктор играл хорошо, а Джек – ужасно. Все его мысли были заняты приближающимся критическим моментом. Он все время тайком поглядывал на часы. Они дошли до седьмой площадки примерно в двадцать минут восьмого; коттедж находился между ней и лункой.
Девушка, как обычно, работала в саду, когда они проходили мимо. Она не подняла головы.
Два мяча лежали на грине у лунки, мяч Джека был возле самой лунки, а мяч доктора – немного подальше.
– Все готово для удара, – сказал Лэвингтон. – Я должен бить, полагаю.
Он нагнулся, прикидывая направление удара. Джек застыл, не отрывая глаз от часов на руке. Было ровно двадцать пять минут восьмого.
Мяч быстро покатился по траве, остановился на краю лунки, замер и упал в нее.
– Хороший патт, – заметил Джек.
Голос его звучал хрипло, как чужой… С чувством несказанного облегчения он сдвинул часы на руке повыше. Ничего не произошло. Чары были разрушены.
– Если вы не против, подождите минутку, – сказал он, – я закурю трубку.
Они некоторое время постояли на восьмой площадке. Джек набил и закурил трубку, пальцы его слегка дрожали. Огромная тяжесть свалилась с его души.
– Боже, какой сегодня хороший день, – заметил он, с большим удовольствием глядя на раскинувшийся перед ним пейзаж. – Давайте, Лэвингтон, ваша очередь.
И тут это случилось. В тот самый момент, когда доктор ударил по мячу. Женский голос, высокий и полный боли:
– Убивают, помогите! Убивают!
Трубка выпала из онемевших пальцев Джека, когда он резко повернулся на этот крик, а затем вспомнил о своем спутнике и, затаив дыхание, взглянул на него.
Лэвингтон смотрел вдоль линии удара, заслоняя глаза ладонью от солнца.
– Недолет, но он проскочил бункер, по-моему.
Он ничего не слышал.
Джеку показалось, что мир завертелся вместе с ним. Он сделал пару шагов, сильно шатаясь. Когда он пришел в себя, то лежал на подстриженном газоне, а над ним склонился Лэвингтон.
