– Какое письмо?
– Ну, то, что она написала предсказательнице по просьбе миссис Притчард, и предсказательница пришла как бы в ответ на письмо, а потом обнаружилось, что по этому адресу никогда не было такой. Сразу понятно, что тут замешана сестра Коплинг. Она только сказала, что написала, – значит, вполне возможно, что сама и была предсказательницей.
– Насчет письма я не догадался, – сказал сэр Генри. – Это, конечно, самое важное.
– Довольно смелый шаг, – продолжила мисс Марпл. – Ведь миссис Притчард могла бы узнать ее, несмотря на переодевание. Хотя, если бы узнала, сестра могла все превратить в шутку.
– Что вы имели в виду, – спросил сэр Генри, – когда сказали, что если бы вы были определенной личностью, то не положились бы на испуг?
– Нет полной уверенности в этом случае, – ответила мисс Марпл. – Нет, я думаю, что предупреждение и синие цветы, если пользоваться военным термином, были просто камуфляжем.
– В самом деле?
– Простите, – произнесла мисс Марпл извиняющимся тоном, – я опять об осах. Бедненькие, их уничтожают тысячами, и обычно в такие прекрасные летние дни. Помню, когда увидела, как садовник перемешивает цианистый калий в бутылке с водой, подумала, как калий похож на нюхательную соль! А если его положить в бутылочку для нюхательной соли и поставить на положенное место!.. Бедная леди имела привычку пользоваться нюхательной солью. Вы ведь говорили, что флакончик нашли у нее под рукой. А потом, когда мистер Притчард ходил звонить, вызывать доктора, сестра заменила флакон и немножко включила газ, чтобы перебить запах миндаля на случай, если кто-нибудь что-нибудь заподозрит. А я слышала, если пройдет некоторое время, то от цианистого калия не остается никаких следов. Но, конечно, может быть, я не права и во флаконе было что-нибудь совсем другое; но это в самом деле уже не имеет значения, не так ли?
Мисс Марпл замолчала.
Джейн Хелльер подалась вперед и спросила:
– А синяя герань и другие цветы?
– У сестер всегда есть лакмусовая бумажка, так ведь? – сказала мисс Марпл. – Скажем, для известной проверки. Не очень приятное занятие. Не будем останавливаться на нем. Я тоже немного ухаживала за больными. – Легкий румянец покрыл ее щеки. – Синий цвет от кислоты становится красным, а красный от щелочей – синим. Нетрудно было немножко натереть лакмусовой бумажкой красный цветок около кровати, потом, когда бедная леди воспользовалась нюхательной солью, сильные пары нашатырного спирта сделали его синим. Мне кажется, просто гениально. Конечно, герань не была синей, когда они в первый раз зашли в комнату. Все обратили внимание на это только потом, когда сестра поменяла флакончики и, я думаю, поднесла нашатырный спирт на минутку к обоям.
– Вы словно были при этом, мисс Марпл! – восхитился сэр Генри.
– Кто меня беспокоит, – сказала мисс Марпл, – так это бедный мистер Притчард и милая девушка мисс Инстоу. Вероятно, оба подозревают друг друга. А жизнь такая короткая. – Она покачала головой.
– Не беспокойтесь, – заверил сэр Генри. – Само собой разумеется, у меня есть кое-что про запас. Сестру Коплинг недавно арестовали по обвинению в убийстве престарелого пациента, который оставил ей наследство. Преступление было совершено посредством цианистого калия, которым она подменила нюхательную соль. Сестра попыталась применить тот же способ. У мисс Инстоу и мистера Притчарда нет теперь причины для взаимных подозрений.
– Разве это не замечательно! – воскликнула мисс Марпл. – Я имею в виду, конечно, не новое убийство. Это очень печально и показывает, как много зла в мире, если его вовремя не пресекать. Как важно все делать вовремя. И это напоминает мне о том, что я должна закончить наш разговор с доктором Ллойдом о деревенской сестре.
Жена Кенита
Герр Шефер снял шляпу и вытер пот со лба. Жарко. Он был голоден и хотел пить – особенно пить. Но больше всего его мучила тревога. Перед ним раскинулось огромное пространство желтого вельда. Позади него линию горизонта прерывали «бугры» внешней части рифа. А издалека, со стороны Йоханнесбурга, доносились звуки, напоминающие раскаты грома. Но то был не гром, герр Шефер слишком хорошо знал это. Звуки были монотонными и повторялись через равные промежутки времени; они провозглашали триумф закона над силами Революции.
Между прочим, все это очень действовало на нервы герра Шефера. Положение, в котором он оказался, было неприятным. Быстрое и эффективное объявление военного положения, потом драматичное появление солдат Смэтса
[22], простреливших шины его автомобиля, – все это сорвало тщательно составленные планы Шефера и его друзей, а сам он едва избежал ареста. В данный момент Шефер остался на свободе, но его нынешнее положение было неприятным, а будущее выглядело слишком неясным, чтобы оказаться приятным.
На хорошем, резком немецком языке он проклинал эту страну, климат, компанию «Рэнд» и всех ее рабочих, – и в особенности своих последних нанимателей, красных. В качестве платного провокатора он выполнял свою работу с истинно немецкой эффективностью, но его военное воспитание и годы службы в германской армии в Бельгии заставляли его восхищаться напором Смэтса и искренне презирать необученную чернь, не ведающую дисциплины, которая разбежалась при первом же настоящем испытании.
– Это сброд, – мрачно произнес герр Шефер, облизывая потрескавшиеся губы. – Свиньи! Никакой строевой подготовки. Никакого порядка. Никакой дисциплины. Оборванцы-коммандос разъезжают по всему вельду… Ах, если б у них был хоть один прусский сержант-инструктор!
Шефер невольно выпрямил спину. Целый год он пытался приучить себя горбиться, что вместе с клочковатой бородой не позволило бы усомниться, что он торгует невинными овощами – белокочанной и цветной капустой и картошкой. По его спине пробежал холодок, когда он подумал о том, что как раз в данный момент некоторые бумаги уже попали в руки военных, – бумаги, в которых слово «капуста» стоит напротив слова «динамит», а картофель обозначен как «детонаторы».
Солнце клонилось к горизонту. Вскоре наступит вечерняя прохлада. Если б он только сумел добраться до дружественной фермы (Шефер знал, что в здешних местах есть одна или две таких фермы), он нашел бы кров на ночь и подробные объяснения, которые утром помогли бы ему найти дорогу к свободе.
Внезапно он прищурил глаза, заметив что-то вдалеке, слева.
– Маис! – произнес герр Шефер. – Там, где растет маис, должна быть неподалеку ферма.
Его рассуждения оказались правильными. Грубая колея пролегала через полосу обработанной земли. Сначала он подошел к группе краалей
[23], проворно обошел их стороной (так как не хотел, чтобы его заметили, если ферма окажется не из тех, которые ему нужны), и, огибая невысокий холм, неожиданно вышел к самой ферме. Это было обычное низкое здание с гофрированной крышей и высокой террасой, тянущейся вдоль дома с двух сторон.
