Его колебание подтвердило мое подозрение.
– Я должен знать все.
– Это не имеет отношения к Артуру. Это связано с… с домом.
– С домом, – повторил я, пораженный.
– Вы часто встречались с такими вещами, не так ли, Карстерс? Вы «проверяли» так называемые дома с привидениями. Что вы обо всем этом думаете?
– В девяти случаях из десяти это обман, – ответил я. – Но десятый случай… ну да, я встречал явления, совершенно необъяснимые с точки зрения обычного материализма. Я верю в сверхъестественное.
Сеттл кивнул. Мы как раз въезжали в ворота парка. Он указал кнутом на низкий белый особняк, стоящий на склоне холма.
– Вот этот дом, – сказал он. – И в этом доме есть нечто мистическое, ужасное. Мы все это чувствуем… А я не суеверный человек…
– Какую форму это принимает? – спросил я.
Он смотрел прямо перед собой.
– Лучше я вам ничего не буду говорить. Понимаете, если вы, человек непредубежденный, ничего не знающий об этом, тоже это увидите – ну, тогда…
– Да, – согласился я, – так лучше. Но я был бы рад, если бы вы рассказали мне немного больше о семье.
– Сэр Уильям, – начал Сеттл, – был женат дважды. Артур – ребенок от его первой жены. Девять лет назад он женился еще раз, и нынешняя леди Кармайкл – особа довольно таинственная. Она только наполовину англичанка, и я подозреваю, что в ее жилах течет азиатская кровь.
Он умолк.
– Сеттл, – заметил я, – вы не любите леди Кармайкл.
– Не люблю, – откровенно признался он. – В ней всегда было нечто зловещее. Ну, продолжим. От второй жены у сэра Уильяма был второй ребенок, тоже мальчик, ему сейчас восемь лет. Сэр Уильям умер три года назад, и Артур унаследовал титул и поместье. Его мачеха и сводный брат продолжали жить у него в Уолдене. Поместье, должен я вам сказать, очень обеднело. Почти весь доход сэра Артура уходит на его содержание. Несколько сотен в год – вот все, что сэр Уильям мог оставить жене, но, к счастью, Артур всегда прекрасно ладил с мачехой и был очень рад, что она живет вместе с ним. А теперь…
– Что?
– Два месяца назад Артур обручился с очаровательной девушкой, некоей мисс Филлис Паттерсон. – Он понизил голос и с волнением прибавил: – Они должны были пожениться в следующем месяце. Она сейчас гостит здесь. Можете вообразить себе ее отчаяние.
Я молча наклонил голову.
Мы уже подъезжали к дому. Справа от нас уходил вниз пологий зеленый склон. И неожиданно я увидел самую очаровательную картинку. По лужайке к дому медленно шла юная девушка. На ней не было шляпы, и в солнечном свете ее чудесные золотистые волосы так и сияли. Она несла корзину с розами, а у ее ног любовно вился красивый серый персидский кот.
Я вопросительно взглянул на Сеттла.
– Это мисс Паттерсон, – сказал он.
– Бедняжка, – произнес я, – бедняжка. Какая чудесная картина – она с розами и ее серый кот…
Я услышал какой-то неясный звук и быстро посмотрел на своего друга. Поводья выпали у него из рук, а лицо сильно побледнело.
– Что случилось? – воскликнул я.
Он с трудом взял себя в руки.
Через несколько минут мы подъехали к дому, и я прошел вслед за ним в зеленую гостиную, где был накрыт стол к чаю.
Немолодая, но все еще красивая женщина встала при нашем появлении и пошла нам навстречу, протягивая руку.
– Это мой друг, доктор Карстерс, леди Кармайкл.
Не могу объяснить инстинктивную волну антипатии, которая захлестнула меня, когда я пожимал протянутую руку этой очаровательной, величавой женщины. Ее движения были полны мрачной, ленивой грации, и я вспомнил предположение Сеттла о ее восточной крови.
– Очень любезно, что вы согласились приехать, доктор Карстерс, – произнесла она тихим мелодичным голосом, – и согласны попытаться помочь нам в нашей беде.
Я ответил какой-то банальностью, и она подала мне чашку чая.
Через несколько минут девушка, которую я видел на лужайке возле дома, вошла в комнату. Кота с ней больше не было, но она несла корзину с розами. Сеттл представил меня, и она порывисто бросилась ко мне.
– Ох, доктор Карстерс, доктор Сеттл так много говорил нам о вас. У меня такое чувство, что вы сумеете что-нибудь сделать для бедного Артура.
Мисс Паттерсон, несомненно, была очень хорошенькой девушкой, несмотря на бледное лицо и глаза, обведенные темными кругами.
– Дорогая юная леди, – подбодрил я ее, – вы не должны отчаиваться. Потеря памяти или случаи раздвоения личности часто быстро проходят. В любую минуту пациент может полностью выздороветь.
Она покачала головой.
– Не могу поверить, что это раздвоение личности, – возразила она. – Это совсем не Артур. Это не его личность. Это не он. Я…
– Филлис, дорогая, – мягко прервала ее леди Кармайкл, – вот ваш чай.
И что-то в выражении ее глаз, когда она смотрела на девушку, сказало мне, что леди Кармайкл не питает большой любви к своей будущей невестке.
Мисс Паттерсон отказалась от чая, а я сказал, чтобы снять напряжение и продолжить беседу:
– А тот котик тоже получит блюдце молока?
Она странно посмотрела на меня.
– Котик?
– Да, ваш спутник, с которым я вас только что видел в саду…
Меня перебил звон посуды. Леди Кармайкл опрокинула чайник, и горячая вода залила пол. Я бросился на помощь, а Филлис Паттерсон вопросительно взглянула на Сеттла. Тот встал.
– Вы не хотели бы взглянуть на вашего пациента, Карстерс?
Я сразу же последовал за ним. Мисс Паттерсон пошла с нами. Мы поднялись наверх, и Сеттл вынул из кармана ключ.
– На него иногда находит, и он отправляется бродить, – объяснил он. – Поэтому я обычно запираю дверь, когда ухожу из дома.
Он повернул ключ в замке, и мы вошли.
На подоконнике сидел молодой человек, щедро освещенный последними желтыми лучами заходящего солнца. Он сидел как-то странно неподвижно, съежившись, но все его мускулы были расслаблены. Сначала я подумал, что он не сознает нашего присутствия, но тут вдруг увидел, что он пристально наблюдает за нами из-под прикрытых век. Он опустил глаза, когда наши взгляды встретились, и моргнул. Но не пошевелился.
– Привет, Артур, – весело проговорил Сеттл. – Мисс Паттерсон и один мой друг пришли навестить тебя.
Молодой человек на подоконнике только моргнул еще раз. Однако через пару секунд я заметил, что он снова украдкой наблюдает за нами.
– Хочешь своего чаю? – спросил Сеттл все так же громко и весело, словно обращался к ребенку.
Он поставил на стол полную чашку молока. Я удивленно приподнял брови, и Сеттл улыбнулся.
