– Все уже сделано, и с этим покончено, – продолжал Хеймер. – Юристы наконец-то подготовили все бумаги, и я их подписал. Могу вас заверить, что был очень занят последние две недели. Избавиться от состояния почти так же трудно, как и заработать его.
– Но вы… вы оставили себе хоть что-нибудь?
– Ни одного пенни, – весело ответил Хеймер. – Нет, это не совсем так. У меня в кармане лежит монетка в два пенса. – И он рассмеялся.
Он попрощался со своим озадаченным другом и вышел из миссии на узкие, дурно пахнущие улицы. Те слова, которые он так весело произнес только что, вспомнились ему теперь, и он остро ощутил потерю. «Ни одного пенни!» Из всего своего огромного состояния Хеймер не сохранил ничего. Теперь он боялся, боялся нищеты, голода и холода. Жертва не принесла ему радости.
И все же Хеймер сознавал, что груз вещей и угроза от них исчезли, они больше не давили на него и не удерживали на земле. Избавление от цепей опалило и ранило его, но видение свободы осталось с ним и придавало ему силы. Возможно, материальные потребности приглушат Зов, но не могут убить его, так как он знает, что Зов бессмертен и не может умереть.
В воздухе чувствовалось дыхание осени, дул холодный ветер. Хеймер ощутил холод и задрожал, и еще он был голоден – забыл пообедать. Это делало будущее очень близким. Невероятно, что он все это отдал: покой, комфорт, тепло! Его тело кричало от бессилия… А затем к нему снова пришло радостное, влекущее ввысь чувство свободы.
Хеймер колебался. Он находился рядом со станцией метро. У него в кармане лежали два пенса. Ему пришла в голову мысль отправиться на метро к парку, где две недели назад он видел лежащих в траве праздных людей. Кроме этой прихоти, у него не было планов на будущее. Сейчас он всерьез считал, что сошел с ума, люди в здравом рассудке не поступают так, как он. И все же если это так, то безумие – чудесная, удивительная вещь.
Да, сейчас он отправится на открытое пространство парка, и для него имело особое значение, что он поедет туда на метро. Потому что метро для него было воплощением всех ужасов погребения, жизни в заточении… Он выйдет из этой тюрьмы на свободу, к просторным зеленым лужайкам и к деревьям, которые скрывают угрозу наступающих со всех сторон домов.
Лифт быстро и неумолимо спустил его вниз. Воздух был тяжелым и безжизненным. Хеймер встал на самом конце платформы, подальше от толпы людей. Слева от него находилось отверстие тоннеля, из которого скоро появится поезд, похожий на змею. Он ощущал в этом месте какое-то зло. Рядом с ним никого не было, кроме сгорбившегося на скамье парня, погруженного, по-видимому, в пьяное забытье.
Издалека донесся слабый, грозный рокот поезда. Парень встал со скамейки и шаркающими шагами двинулся к Хеймеру, а потом остановился на краю платформы, заглядывая в тоннель.
Затем – это случилось так быстро, просто невероятно быстро – он потерял равновесие и упал…
Сотни мыслей хлынули одновременно в мозг Хеймера. Он увидел бесформенную груду, которую переехал автобус, и услышал голос, произносивший: «Не вините себя, папаша. Вы бы ничего не могли поделать». А вместе с этим пришло понимание, что эту жизнь может спасти только он, если ее суждено спасти. Больше никого рядом не было, а поезд уже подошел совсем близко… Все это пронеслось в его мозгу с молниеносной скоростью. Мысли его были странно спокойными и четкими.
У него оставалось одно короткое мгновение, чтобы принять решение, и он понял в это мгновение, что страх смерти он не смог подавить. Хеймер ужасно боялся. А потом поезд вылетел из-за поворота тоннеля, он уже не мог бы вовремя затормозить.
Хеймер быстро схватил парня в охапку. Его охватил не порыв природной доблести, его дрожащая плоть лишь повиновалась команде чужого духа, который призывал к жертве. Сделав последнее усилие, он выбросил парня на платформу, а сам упал…
И внезапно его Страх умер. Материальный мир больше не удерживал его внизу. Хеймер освободился от своих оков. На мгновение ему показалось, что он слышит ликующую свирель Пана. Затем – ближе и громче, заглушая все остальное, – раздался радостный шорох приближающихся бесчисленных Крыльев… окружая и окутывая его…
Красный сигнал
– Нет, но до чего потрясающе! – сказала хорошенькая миссис Эверслей, широко открыв свои красивые, но довольно пустые глазки. – Всегда говорят, что у женщин есть некое шестое чувство. Как вы думаете, это правда, мистер Эйлингтон?
Прославленный психиатр язвительно улыбнулся. Он бесконечно презирал тот тип глупых хорошеньких женщин, к которым относилась еще одна гостья. Эйлингтон Уэст был высшим авторитетом в области психических болезней и полностью сознавал свое собственное положение и значение. Несколько помпезный, полноватый мужчина.
– Говорят много всякой чепухи, я это знаю, миссис Эверслей. Что значит этот термин – шестое чувство?
– Вы, ученые мужчины, всегда так суровы. Но иногда так удивляет, когда кто-нибудь точно знает, что произойдет; просто знает, чувствует: это нечто сверхъестественное – правда. Клер понимает, что я имею в виду, правда, Клер?
Она обращалась к хозяйке дома, слегка надув губки и приподняв плечико.
Клер Трент ответила не сразу. Это был небольшой званый ужин: они с мужем, Вайолет Эверслей, сэр Эйлингтон Уэст и его племянник Дермот Уэст, старый друг Джека Трента. Сам Трент, несколько тяжеловатый, румяный мужчина с добродушной улыбкой и приятным ленивым смехом, подхватил нить разго-вора:
– Пустая болтовня, Вайолет! Твой лучший друг погибает в железнодорожной катастрофе. Ты сейчас же вспоминаешь, что в прошлый вторник видела во сне черную кошку – чудесно, ты все время чувствовала, что что-то должно случиться!
– О нет, Джек, теперь ты путаешь предчувствие с интуицией. Ну же, сэр Эйлингтон, вы должны признать, что предчувствия реальны!
– Возможно, до определенной степени, – осторожно признался медик. – Но совпадение многое объясняет, и потом, существует неизменная тенденция придумывать большую часть истории задним числом, это всегда следует учитывать.
– Не думаю, что существует такая вещь, как предчувствие, – внезапно произнесла Клер Трент. – Как и интуиция, как и шестое чувство, как и любая из тех вещей, о которых мы так бойко рассуждаем. Мы проходим по жизни подобно поезду, мчащемуся сквозь темноту к неизвестному месту назначения.
– Это не очень удачное сравнение, миссис Трент, – вмешался Дермот Трент, он в первый раз поднял голову и принял участие в дискуссии. В его ясных серых глазах появился необычный блеск, странно было видеть, как они сверкают на сильно загорелом лице. – Видите ли, вы забыли о сигналах.
– О сигналах?
– Да, зеленый – если все в порядке, а красный означает опасность.
– Красный означает опасность, как увлекательно! – выдохнула Вайолет Эверслей.
Дермот нетерпеливо отвернулся от нее.
– Конечно, это просто такой способ описания: впереди опасность! Красный сигнал! Берегитесь!
