– К одному из трех. Я бы на его месте не возвращался домой. Опасность! Кровь! Не очень много крови, но вполне достаточно. Нет, не ходите домой. – Голос стал слабее. – Не ходите домой!
Он совсем умолк. Дермот почувствовал, как кровь шумит у него в ушах. Он был уверен, что предостережение предназначалось ему. Сегодня ночью опасность грозила ему, в том или ином виде.
У дамы-медиума вырвался вздох, потом стон. Она приходила в себя. Зажгли свет, и она села прямо, моргая.
– Все прошло хорошо, моя дорогая? Надеюсь, что это так.
– Очень хорошо, спасибо, миссис Томпсон.
– Полагаю, это был Широмако?
– Да, и другие.
Миссис Томпсон зевнула.
– Я совершенно разбита. Полностью опустошена и обессилена. Все это отнимает массу сил. Ну, я рада, что все прошло успешно. Я немного боялась, что произойдет что-то неприятное. Сегодня в этой комнате чувствовалось нечто странное.
Она оглянулась через свое пухлое плечо, потом через другое, потом смущенно пожала ими.
– Мне это не нравится, – сказала она. – Среди вас в последнее время не случалось никаких внезапных смертей?
– Что значит – среди нас?
– Близкие родственники, любимые друзья? Нет? Ну, если бы я хотела выразиться театрально, я бы сказала, что сегодня в воздухе витает смерть. Это просто чепуха. До свидания, миссис Трент. Я рада, что вы довольны.
И миссис Томпсон в своем пурпурном бархатном платье ушла.
– Надеюсь, вам было интересно, сэр Эйлингтон, – тихо сказала Клер.
– Весьма интересный вечер, моя дорогая леди. Большое спасибо за предоставленную возможность. Позвольте пожелать вам спокойной ночи. Вы все собираетесь на танцы, не так ли?
– А вы с нами не поедете?
– Нет-нет. В моих правилах ложиться спать до половины двенадцатого. Спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Эверслей. А, Дермот, я бы хотел переговорить с тобой. Ты сейчас можешь поехать со мной? Потом присоединишься к остальным в галерее Графтон.
– Конечно, дядя. Я встречусь с вами там, Трент.
Во время короткого пути на Харли-стрит дядя и племянник почти не разговаривали. Сэр Эйлингтон произнес нечто похожее на извинение по поводу того, что увез Дермота, и заверил, что задержит его всего на несколько минут.
– Попросить автомобиль подождать тебя, мой мальчик? – спросил он, когда они вышли.
– О, не беспокойтесь, дядя. Я поймаю такси.
– Очень хорошо. Я не люблю задерживать Чарльсона допоздна. Спокойной ночи, Чарльсон. Куда я положил ключи, черт возьми?
Машина плавно отъехала, пока сэр Эйлингтон стоял на лестнице, тщетно шаря в карманах.
– Должно быть, оставил их в другом пальто, – произнес он наконец. – Позвони в дверь, пожалуйста. Джонсон еще не лег, смею надеяться.
Невозмутимый Джонсон действительно открыл дверь через минуту.
– Куда-то сунул ключи, Джонсон, – объяснил сэр Эйлингтон. – Принесите пару стаканов виски с содовой в библиотеку, пожалуйста.
– Слушаюсь, сэр Эйлингтон.
Врач прошел в библиотеку и зажег свет. Он знаком велел Дермоту закрыть за собой дверь.
– Я задержу тебя ненадолго, Дермот, но есть кое-то, о чем я хочу тебе сказать. Мне почудилось или ты питаешь некоторую, скажем так, слабость к миссис Джек Трент?
Кровь прилила к лицу Дермота.
– Джек Трент – мой лучший друг.
– Извини, но это не ответ на мой вопрос. Смею сказать, ты считаешь мои взгляды на развод и тому подобное слишком пуританскими, но должен тебе напомнить, что ты – мой единственный близкий родственник и что ты – мой наследник.
– О разводе и речи не может быть, – сердито возразил Дермот.
– Конечно, по причине, которую я понимаю лучше тебя. Эту причину я не могу тебе назвать сейчас, но хочу тебя предостеречь. Клер Трент не для тебя.
Молодой человек спокойно встретил взгляд дяди.
– Я это понимаю, и, позвольте мне сказать, лучше, чем вы думаете. Я знаю причину вашего присутствия на сегодняшнем ужине.
– Что? – медик был явно поражен. – Откуда тебе это известно?
– Назовите это догадкой, сэр. Я буду прав, не так ли, если скажу, что вы присутствовали там в своем… профессиональном качестве?
Сэр Эйлингтон прошелся взад и вперед.
– Ты совершенно прав, Дермот. Конечно, я бы не мог сам рассказать тебе об этом, хотя, боюсь, скоро об этом узнают все.
Сердце Дермота сжалось.
– Вы хотите сказать, что уже приняли решение?
– Да, в этой семье есть безумцы – с материнской стороны. Прискорбный случай, весьма прискорбный.
– Не могу в это поверить, сэр.
– Охотно верю. Очень мало видимых признаков, непрофессионал может их и не заметить.
– А специалист?
– Симптомы не оставляют сомнений. В подобном случае следует как можно скорее ограничить свободу пациента.
– Боже мой! – выдохнул Дермот. – Но нельзя же посадить под замок ни в чем не повинного человека!
– Мой дорогой Дермот! Пациентов лишают свободы только тогда, когда они могут представлять опасность для общества. Очень серьезную опасность. Вероятнее всего, это странная форма мании убийства. То же самое было и с матерью.
Дермот со стоном отвернулся, закрыв лицо ладонями. Клер, бело-золотая Клер!
– При данных обстоятельствах, – спокойно продолжал медик, – я счел своим долгом предостеречь тебя.
– Клер, – прошептал Дермот. – Моя бедная Клер.
– Да, конечно, мы все должны ее пожалеть.
Внезапно Дермот поднял голову.
– Я в это не верю.
– Что?
– Я сказал, что не верю в это. Врачи допускают ошибки. Это всем известно. И они всегда находят болезнь по своей специальности.
– Мой дорогой Дермот! – гневно воскликнул сэр Эйлингтон.
– Я вам говорю, я в это не верю, и все равно, даже если это так, мне все равно. Я люблю Клер. Если она уедет со мной, я увезу ее отсюда, далеко, туда, где ее не достанут врачи, сующие нос в чужие дела. Я буду ее охранять, заботиться о ней, оберегать ее своей любовью.
– Ты не сделаешь ничего подобного. Ты сошел с ума?
Дермот презрительно рассмеялся.
– Именно этого от вас и следовало ожидать.
– Пойми меня, Дермот. – Лицо сэра Эйлингтона покраснело от сдерживаемых чувств. – Если ты это сделаешь, совершишь этот позорный поступок, это конец. Я лишу тебя содержания, составлю новое завещание, и все мое состояние достанется различным больницам.
– Делайте со своим проклятыми деньгами все, что хотите, – тихим голосом произнес Дермот. – У меня будет женщина, которую я люблю.
