Мисс Карнаби скромно улыбнулась и тихо ответила:
– Думаю, я с ней хорошо справлюсь.
II
– Ну, мой друг, что у вас для меня есть?
Старший инспектор Джепп задумчиво посмотрел на маленького человечка, который задал этот вопрос, и грустно ответил:
– Совсем не то, чего мне хотелось бы, Пуаро. Терпеть не могу этих длинноволосых религиозных психопатов. Забивают женщинам мозги всякой ерундой… Но этот парень осторожен. Не за что ухватиться. Все выглядит немного безумным, но безвредным.
– Вы что-нибудь узнали об этом докторе Андерсене?
– Я заглянул в его прошлое. Он был многообещающим химиком, его выгнали из какого-то университета в Германии. Кажется, его мать была еврейкой. Он всегда увлекался изучением восточной мифологии и религий, тратил на это все свободное время и писал всевозможные статьи на эту тему. Некоторые из статей кажутся мне совершенно безумными.
– Значит, он, возможно, искренний фанатик?
– Должен признать, это кажется вполне вероятным.
– Как насчет тех трех имен и адресов, которые я вам дал?
– Там тоже ничего. Мисс Ллойд умерла от бронхопневмонии. Леди Уэстерн умерла от туберкулеза; она болела им уже много лет, еще до того, как встретилась с этими сектантами. Мисс Ли умерла от брюшного тифа – съела какой-то салат где-то на севере Англии. Трое заболели и умерли в собственных домах, а миссис Ллойд умерла в отеле на юге Франции. Что касается этих смертей, ничто не связывает их со «Стадом Пастыря» или со Святилищем Андерсена в Девоншире. Должно быть, это простое совпадение. Всё в полном порядке, как по учебнику.
Эркюль Пуаро вздохнул:
– И все же, mon cher, у меня такое чувство, что это – десятый подвиг Геракла и что доктор Андерсен – то самое чудовище Герион, уничтожить которое входит в мою задачу.
Джепп с тревогой посмотрел на него:
– Послушайте, Пуаро, вы ведь не начитались какой-нибудь странной литературы, а?
Сыщик с достоинством ответил:
– Мои замечания, как всегда, уместны, здравы и точны.
– Вы и сами могли бы основать новую религию, – сказал Джепп, – кредо которой: «Нет никого умнее Эркюля Пуаро, аминь, повторять при каждом удобном случае!»
III
– Здесь царит такой чудесный покой, – проговорила мисс Карнаби, восторженно и тяжело дыша.
– Я тебе об этом говорила, Эйми, – сказала Эммелин Клегг.
Подруги сидели на склоне холма и смотрели на глубокое и прекрасное синее море. Трава были ярко-зеленая, земля и утесы отливали темно-красным. Маленькое поместье под названием «Святилище «Зеленые холмы» представляло собой выступ площадью примерно в шесть акров. Только узкая полоска земли соединяла его с сушей, так что это был почти остров.
Мисси Клегг сентиментально прошептала:
– Красная земля – земля сияния и обещания, где должна свершиться тройная судьба.
Мисс Карнаби глубоко вздохнула:
– Я думаю, что Пастырь прекрасно изложил все это на службе вчера вечером.
– Подожди вечернего праздника, – сказала ее подруга. – Расцвета Пастбища.
– Я жду его с нетерпением, – сказала мисс Карнаби.
– Это будет для тебя прекрасным духовным опытом, – пообещала Эммелин.
Мисс Карнаби приехала в святилище «Зеленые холмы» неделю назад. Когда она приехала, ее отношение было таким: «Что значит вся эта чепуха? В самом деле, Эммелин, такая здравомыслящая женщина, как ты… и т. д. и т. п.».
На предварительной беседе с доктором Андерсеном она сознательно ясно дала ему понять свою позицию:
– Я не хочу думать, что приехала сюда с намерением обмануть вас, доктор Андерсен. Мой отец был священником англиканской церкви, и я никогда не колебалась в своей вере. Я не сторонница языческих доктрин.
Крупный мужчина с золотыми волосами улыбнулся ей – очень милой и понимающей улыбкой. Он снисходительно смотрел на пухлую, довольно воинственную фигуру женщины, очень прямо сидящую на стуле.
– Дорогая мисс Карнаби, – сказал он. – Вы подруга миссис Клегг, и мы рады вас принять. И поверьте мне, наши доктрины не языческие. Здесь приветствуются все религии, и все они пользуются уважением в равной степени.
– Этого быть не должно, – ответила несгибаемая дочь покойного преподобного Томаса Карнаби.
Откинувшись на спинку стула, Пастырь произнес своим звучным голосом:
– «В доме Отца Моего обителей много»
[29]. Помните об этом, мисс Карнаби.
Когда они вышли от него, Эйми шепнула подруге:
– Он действительно очень красивый мужчина.
– Да, – согласилась миссис Клегг. – И такой чудесно одухотворенный…
Мисс Карнаби согласилась. Это было правдой, она это чувствовала: аура потусторонности, праведности…
Но женщина тут же взяла себя в руки. Она здесь не для того, чтобы стать жертвой обаяния, духовного или нет, «Великого Пастыря». Она вызвала в памяти образ Эркюля Пуаро. Тот показался таким далеким – и странно мирским…
«Эйми, – сказала себе мисс Карнаби. – Возьми себя в руки. Помни, зачем ты здесь…»
Но шли дни, и женщина поймала себя на том, что слишком легко поддается очарованию «Зеленых холмов». Покой, безыскусность, вкусная, хоть и простая еда, красота обрядов с песнопениями о любви и поклонении, простые, трогательные слова Пастыря, взывающие ко всему самому лучшему и высокому в человеке, – здесь исключена всякая борьба и уродливые проявления света. Здесь только Покой и Любовь…
А сегодня вечером состоится большой летний праздник, Праздник Расцвета Пастбища. И на нем ее, Эйми Карнаби, примут в члены сообщества, и она станет одной из овец Стада.
Праздник состоялся в белом, сверкающем бетонном здании, который адепты называли Священным Загоном. Здесь собирались посвященные перед самым заходом солнца. Они были одеты в накидки из овечьих шкур и обуты в сандалии. Руки их оставались обнаженными. В центре Загона на возвышении стоял доктор Андерсен. Крупный мужчина с золотистыми волосами и голубыми глазами, со светлой бородой и красивым профилем никогда еще не выглядел таким неотразимым. Он был одет в зеленые одежды и держал в руке пастуший посох из золота.
Он поднял его, и мертвая тишина воцарилась в аудитории.
– Где мои овцы?
Толпа ответила:
– Мы здесь, о Пастырь.
– Наполните ваши сердца радостью и благодарностью. Это Пир Радости.
– Пир Радости, и мы полны радости.
– Для вас больше не будет печали, не будет боли. Только радость во всем!
