– Что? Этот ворох лоскутков?
– Да, этот ужасный, ползучий ворох лоскутков. Потому что, знаешь, она решилась.
– Решилась? На что?
– На то, чтобы все делать по-своему! Я хочу сказать, решила, что это ее комната!
– Похоже на то, – подтвердила Алисия Кумби, оглядываясь по сторонам, – ее, конечно, а разве нет? И всегда была; это сразу становится ясно, так они друг другу подходят, даже по цвету… Сперва мне казалось, что наша кукла очень подходит к обстановке в примерочной, и лишь позже я поняла, что это примерочная подходит ей. Нужно сказать, – добавила она, и в ее голосе почувствовалось волнение, – это просто абсурдно, когда приходит какая-то кукла и запросто вот так завладевает чем хочет. Кстати, миссис Гроувс больше не придет у нас убирать.
– Она так и сказала, что боится куклы?
– Нет. У нее то один предлог, то другой, но это все отговорки. – Помолчав, Алисия задала вопрос, в котором прозвучали панические нотки: – Что делать, Сибилла? Меня угнетает все это. Вот уже несколько недель, как я не могу придумать ни одного фасона.
– А я не могу сосредоточиться и крою из рук вон плохо, – призналась в свою очередь Сибилла. – Делаю всякие глупые ошибки. Может быть, – неуверенно проговорила она, – твоя мысль написать исследователям необычных явлений не так уж плоха.
– Мы просто выставим себя дурами, – возразила Алисия Кумби. – Я предложила не всерьез. Так что ничего не поделаешь. Пусть все идет своим чередом, пока…
– Пока что?
– Ну, я не знаю, – неуверенно проговорила Алисия и засмеялась.
Когда на следующий день Сибилла пришла в мастерскую, она обнаружила, что дверь в примерочную заперта.
– Алисия, ключ у тебя? Ты запирала дверь прошлой ночью?
– Да, – заявила Алисия Кумби, – ее заперла я, и она останется запертой.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что я решила от этой комнаты отказаться. Пускай достается кукле. Зачем нам две комнаты. Примерять платья можно и здесь.
– Но ведь эта комната твоя: ты всегда здесь и работаешь, и отдыхаешь.
– Раз так все обернулось, она мне больше не нужна. У меня есть прекрасная спальня. Днем она может служить гостиной. Верно?
– И ты действительно решила никогда больше не заходить в примерочную? – спросила недоверчиво Сибилла.
– Да, именно так я и решила.
– Но… как же насчет уборки? Она придет в ужасное состояние.
– Пускай! – воскликнула Алисия Кумби. – Если этим местом завладела какая-то кукла, прекрасно, пускай владеет – но пусть тогда прибирается в ней сама. И знаешь, – добавила она, – кукла нас ненавидит.
– Как ты сказала? – переспросила Сибилла. – Она ненавидит нас?
– Да, – подтвердила Алисия. – Ты разве не знала? Ты знала об этом наверняка. Не сомневаюсь, что ты поняла это, как только на нее взглянула.
– Да, – проговорила задумчиво Сибилла. – Пожалуй, знала. Кажется, я все время чувствовала, что она ненавидит нас и хочет выжить отсюда.
– Она очень злобное существо, – согласилась Алисия Кумби. – Как бы то ни было, теперь она должна угомониться.
После этого жизнь пошла более мирно. Алисия Кумби объявила всем, кто у нее работает, что она прекращает на время пользоваться примерочной. «И так приходится убирать чересчур много комнат», – объяснила она.
Но все равно ей довелось подслушать, как одна из работниц сказала другой вечером того же дня:
– Она стала совсем тронутая, эта мисс Кумби. Она всегда казалась мне малость странной, вечно все теряет и забывает, но теперь это просто ни в какие ворота, правда? Совсем помешалась на этой кукле в примерочной.
– Ой, ты что, вправду думаешь, она чокнулась? – спросила другая. – И может полоснуть ножом или еще чем?
Они прошли мимо, оживленно болтая, а та, о ком они судачили, с негодованием уселась в кресло. Действительно тронулась! И уныло добавила про себя: «Думаю, если бы не Сибилла, я и сама решила бы, что схожу с ума. Но раз я не одна, а Сибилла и миссис Гроувс чувствуют совершенно то же самое, то, пожалуй, во всем этом действительно что-то есть. Но я не могу себе представить лишь только одного, а именно – чем это закончится».
Три недели спустя Сибилла вновь завела разговор с Алисией Кумби о примерочной.
– В эту комнату нужно заходить хотя бы иногда.
– Почему?
– Понимаешь, я думаю, она не должна быть в отвратительном состоянии. Моль заведется и вообще. Нужно лишь протереть пыль и подмести, потом запрем ее снова.
– Я бы уж лучше держала ее закрытой и не ходила туда, – ответила Алисия Кумби.
– Знаешь, а ведь на самом деле ты даже еще суевернее меня.
– Может, и так. – Алисия Кумби не стала спорить. – Я куда больше твоего готова была во все это поверить. Но все-таки знаешь… мне… как бы это сказать… мне, как ни странно, все это кажется каким-то волнующим. Не знаю. Я просто боюсь, мне страшно, и я бы лучше не стала ходить в эту комнату снова.
– А мне туда хочется, – сказала Сибилла, – и я пойду.
– Хочешь, я скажу тебе, в чем дело? – спросила Алисия Кумби. – Ты просто любопытная, вот и все.
– Ну хорошо, пускай я любопытная. Мне хочется посмотреть, что делает кукла.
– И все-таки я думаю, что гораздо лучше оставить ее одну, – проговорила Алисия. – Сейчас, когда мы оставили ее в покое, она угомонилась. Пусть лучше такою и остается. – И она раздраженно вздохнула. – Боже, какую чушь мы несем!
– Да. Я знаю, мы несем чушь, но если ты посоветуешь мне, как сделать так, чтобы прекратить нести чушь… ну, давай же скорее мне ключ.
– Ну хорошо, хорошо.
– Кажется, ты боишься, что я нечаянно выпущу ее или чего-нибудь еще в этом роде. Не беспокойся, кажется, она из тех, кто вполне может проникнуть и сквозь запертые двери, и сквозь закрытые окна.
Сибилла повернула ключ в замке и вошла.
– До чего странно, – проговорила она. – Просто жуть.
– Что странно? – спросила Алисия Кумби, заглядывая через ее плечо.
– Комната вовсе не кажется пыльной, правда? Можно подумать, что она не простояла запертой все это время…
– Да, это странно.
– Вон она где, – указала на куклу Сибилла.
Та была на диване. Она больше не лежала обмякшая, как всегда. Она сидела прямо, слегка опершись на подушку спиной. У нее был вид хозяйки, готовой к приему посетителей.
– Ну вот, – вздохнула Алисия Кумби, – она словно у себя дома, да? Мне едва ли не кажется, что я должна извиниться за то, что вошла.
– Пойдем, – сказала Сибилла.
Она, пятясь, вышла за дверь, прикрыла ее и заперла снова.
