Я охотно согласился.
Мы отправились вместе. Нашей целью был маленький домик на окраине деревни. Фолбридж – очень живописный городок. Он лежит в устье реки Фол, в основном на восточном ее берегу, так как западный берег слишком крутой, на нем нельзя строить, однако несколько домиков прилепилось к утесам и там. Дом самого доктора стоял на самом краю обрыва, на западном берегу. Из него вы могли видеть, как большие волны бьются о черные камни.
Небольшой коттедж, к которому мы сейчас шли, стоял вдали от берега моря.
– Здесь живет участковая медсестра, – объяснил доктор Роуз. – Я договорился, чтобы сестра Мария Анжелика жила у нее. Неплохо, что она находится под присмотром опытной сотрудницы.
– Она ведет себя нормально? – спросил я с любопытством.
– Сейчас вы сможете сами судить об этом, – ответил он с улыбкой.
Участковая медсестра, симпатичная, невысокая, полная женщина, как раз садилась на свой велосипед, когда мы подошли к коттеджу.
– Добрый вечер, сестра, как ваша пациентка? – окликнул ее доктор.
– В основном, как всегда. Просто сидит, сложив руки, а мысли ее витают где-то далеко. Она часто не отвечает мне, когда я с ней разговариваю, хотя надо признать, что она до сих пор плохо понимает по-английски.
Роуз кивнул и, когда медсестра уехала, подошел к двери коттеджа, громко постучал и вошел.
Сестра Мария Анжелика лежала в шезлонге. Когда мы вошли, она повернула к нам голову.
У нее было странное лицо – бледное, почти прозрачное, с огромными глазами. Казалось, в них видна безграничность трагедии.
– Добрый вечер, сестра моя, – произнес доктор по-французски.
– Добрый вечер, мсье доктор.
– Позвольте представить вам друга, мистера Энстратера.
Я поклонился, и она со слабой улыбкой чуть наклонила голову.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил доктор, садясь рядом с ней.
– Почти так же, как всегда. – Она помолчала и продолжила: – Все мне кажется нереальным. Дни прошли – месяцы – или годы? Я не знаю. Только сны кажутся мне реальными.
– Значит, вы по-прежнему видите сны?
– Всегда – всегда – и понимаете? – сны кажутся более реальными, чем жизнь.
– Вам снится ваша родная страна, Бельгия?
Она покачала головой.
– Нет. Мне снится страна, которая никогда не существовала, никогда. Но вы это знаете, мсье доктор. Я говорила вам об этом много раз. – Она замолчала, потом вдруг сказала: – Но, может быть, этот джентльмен тоже врач, может быть, он лечит заболевания мозга?
– Нет, нет, – успокоил ее Роуз, но когда он улыбался, я заметил, какие у него необычайно острые резцы, и мне пришло в голову, что в этом человеке есть нечто волчье. – Я подумал, что вам будет интересно познакомиться с мистером Энстратером. Он знаком с Бельгией. Он недавно слышал новости о вашем монастыре.
Она обратила ко мне взгляд. Легкий румянец появился на ее щеках.
– Ничего существенного, правда, – поспешил объяснить я. – Но я обедал недавно с одним другом, который описал мне разрушенные стены монастыря.
– Значит, он разрушен!
Она воскликнула это тихо, больше про себя, чем для нас. Потом еще раз взглянула на меня и неуверенно спросила:
– Скажите, мсье, ваш друг сказал, как… каким образом… он был разрушен?
– Он был взорван, – ответил я и прибавил: – Крестьяне боятся проходить мимо него по ночам.
– Почему боятся?
– Из-за черной отметины на разрушенной стене, – ответил я. – Они испытывают суеверный страх.
Она подалась вперед.
– Скажите, мсье, скорее, скорее скажите мне! На что похожа эта отметина?
– Она напоминает силуэт огромной собаки, – ответил я. – Крестьяне прозвали ее Гончей смерти.
С ее губ сорвался пронзительный крик.
– Ах! Так это правда, это правда… Все, что я помню, – правда. Это не какой-то страшный сон. Это произошло! Это произошло!
– Что произошло, сестра моя? – спросил доктор тихо.
Она быстро повернулась к нему.
– Я вспомнила! Там, на ступеньках, я вспомнила. Я вспомнила, как это сделать. Я использовала силу так, как мы это делали раньше. Я стояла на ступеньках алтаря и просила их не двигаться дальше. Просила уйти с миром. Они не слушались, они приближались, несмотря на мое предостережение. И тогда… – Она нагнулась вперед и сделала странный жест. – И тогда я выпустила на них Гончую смерти…
Она откинулась на спинку кресла, вся дрожа, с закрытыми глазами.
Доктор встал, принес из посудного шкафа стакан, наполовину наполнил его водой, добавил каплю-другую из маленькой бутылочки, которую достал из своего кармана, а потом отнес стакан ей.
– Выпейте это, – властно произнес он.
Мария Анжелика повиновалась, – казалось, чисто механически. Глаза ее были устремлены вдаль, словно она рассматривала что-то внутренним взором.
– Но, значит, это правда, – сказала она. – Всё. Город Кругов, Народ Кристалла – всё. Это всё правда.
– Наверное, да, – ответил Роуз.
Голос его звучал тихо, успокаивающе, явно с целью подтолкнуть, а не потревожить течение ее мыслей.
– Расскажите мне о Городе, – попросил он. – Кажется, вы сказали – Город Кругов?
Она ответила рассеянно, автоматически:
– Да, там было три круга. Первый круг для избранных, второй – для жриц, и внешний круг – для жрецов.
– А в центре?
Сестра резко втянула воздух, и в ее голосе зазвучало неописуемое благоговение.
– Дом Кристалла…
Когда она выдохнула эти слова, ее правая рука поднялась ко лбу, а палец начертил там какой-то знак. Ее тело застыло, глаза закрылись, она слегка покачнулась, а потом вдруг рывком выпрямилась, словно внезапно проснулась.
– Что случилось? – растерянно спросила она. – Что я говорила?
– Ничего, – ответил ей Роуз. – Вы устали. Вам нужно отдохнуть. Мы вас покинем.
Она выглядела немного ошеломленной, когда мы уходили.
– Ну, – спросил Роуз, когда мы оказались за дверью. – Что вы об этом думаете?
И он искоса бросил на меня острый взгляд.
– Полагаю, ее сознание совершенно расстроено, – медленно произнес я.
– Вам так показалось?
– Нет, собственно говоря, ее слова звучали убедительно, как ни странно. Когда я слушал ее, у меня возникло впечатление, что она действительно сделала то, о чем говорила, – сотворила некое колоссальное чудо. Ее вера в то, что она совершила, кажется очень искренней. Поэтому…
