По-видимому, она расстроилась.
– Нет, нет, я не могу. Пытаться прочесть будущее – это грех.
Роуз был поражен. Это была точка зрения монахини, которой он не предвидел. Он проявил находчивость и изменил обоснование опыта:
– Не следует заглядывать в будущее. Вы совершенно правы. Но смотреть в прошлое – другое дело.
– В прошлое?
– Да, в прошлом так много странного. У человека внезапно возникают картинки из прошлого, он их видит одно мгновение, потом они снова исчезают. Не старайтесь что-то увидеть в кристалле, раз вам это не позволено. Просто возьмите его в руки, вот так. Посмотрите в него, загляните глубоко. Да, еще глубже, еще глубже… Вы вспоминаете, не так ли? Вы вспоминаете. Вы слышите, как я с вами разговариваю. Вы можете отвечать на мои вопросы. Ведь вы меня слышите?
Сестра Мария Анжелика взяла кристалл, как ей велели; она держала его со странным благоговением. Затем, когда она всмотрелась в него, ее глаза стали пустыми и невидящими, голова поникла. Казалось, она уснула.
Доктор осторожно взял у нее кристалл и положил его на стол. Приподнял край ее века. Потом подошел и сел рядом со мной.
– Мы должны подождать, пока она проснется. Это ненадолго, мне кажется.
Он был прав. Прошло пять минут, и сестра Мария Анжелика шевельнулась. Ее глаза сонно раскрылись.
– Где я?
– Вы здесь, дома. Вы немного вздремнули. Вам ведь что-то снилось, не так ли?
Она кивнула головой.
– Да, я видела сон.
– Вам снился Кристалл?
– Да.
– Расскажите нам об этом.
– Вы сочтете меня безумной, мсье доктор. Потому что, видите ли, в моем сне Кристалл был священным символом. Я даже придумала себе второго Христа, Учителя Кристалла, который умер за свою веру; его сторонников преследовали, казнили… Но вера устояла… Да, пятнадцать тысяч полных лун, то есть пятнадцать тысяч лет.
– Как долго длится полная луна?
– Тринадцать обычных лун. Да, это было во время пятнадцатитысячной полной луны; конечно, я была жрицей Пятого Знака в Доме Кристалла. Это произошло в первые дни наступления Шестого Знака…
Мария Анжелика сдвинула брови, на ее лице промелькнул страх.
– Слишком рано, – прошептала она. – Слишком рано. Ошибка… Ах да, я помню! Шестой Знак…
Она почти вскочила, потом упала в кресло, провела рукой по лицу и пробормотала:
– Но что я говорю? Я в бреду. Всего этого никогда не было.
– Не надо так расстраиваться.
Но она смотрела на него непонимающим взглядом, полным страдания.
– Мсье доктор, я не понимаю. Откуда у меня эти сны, эти фантазии? Мне было всего шестнадцать лет, когда я вошла в религиозную жизнь. Я никогда не путешествовала. Но мне снятся города, странные люди, странные обычаи. Почему? – Она обхватила голову обеими руками.
– Вы когда-нибудь подвергались гипнозу, сестра моя? Или впадали в транс?
– Меня никогда не гипнотизировали, мсье доктор. Что касается другого, то во время молитвы в церкви моя душа часто покидала тело и не могла вернуться, я была как мертвая много часов. Несомненно, это было благословенное состояние, матушка-настоятельница говорила, что это состояние благодати. Ах да! – воскликнула она. – Я помню, мы тоже называли это состоянием благодати.
– Я бы хотел попробовать провести опыт, сестра моя. – Роуз говорил небрежным тоном. – Он может развеять ваши болезненные полувоспоминания. Я попрошу вас еще раз посмотреть в кристалл. Потом я вам скажу определенное слово. Вы ответите мне другим словом. Мы будем продолжать это до тех пор, пока вы не устанете. Сосредоточьтесь на кристалле, не на словах.
Когда я снова развернул кристалл и вложил его в руки сестры Марии Анжелики, я заметил то, с каким благоговением она к нему прикасается. Он лежал в ее худых ладонях на черном бархате. Ее чудесные, глубокие глаза пристально смотрели в него. После короткого молчания доктор произнес:
– Гончая.
И сестра Мария Анжелика немедленно отозвалась:
– Смерть.
IV
Я не собираюсь приводить полный отчет об этом опыте. Доктор намеренно называл много не имеющих значения и смысла слов. Другие слова повторялись по нескольку раз; иногда он получал на них такой же ответ, иногда другой.
В тот вечер в маленьком коттедже доктора на скалах мы обсуждали результат этого опыта.
Он откашлялся и придвинул к себе свой блокнот.
– Результаты очень интересные, очень любопытные. В ответ на слова «Шестой Знак» мы получили разные ответы: «разрушение», «пурпурный», «гончая», «сила», потом опять «разрушение», и в конце «сила». Позже, как вы, возможно, заметили, я называл слова в обратном порядке, и результаты были следующими. В ответ на «разрушение» я получил «гончая»; на «пурпурный» – «сила»; на «гончая» – снова «смерть»; а на «власть» – «гончая». Все это совпадает, но во время повтора слова «разрушение» я получил «море», что представляется совершенно нерациональным. На слова «пятый знак» я получил «синий», «мысли», «птица», опять «синий» и, наконец, наводящую на размышления фразу «открыть свой разум другому разуму». На основании того, что «Четвертый Знак» вызвал ответ «желтый», потом «свет», а «Первый Знак» – ответ «кровь», я сделал вывод, что каждый знак имел свой цвет, а возможно, и свой символ и что «Пятый Знак» – это «птица», а «Шестой» – «гончая». Однако я полагаю, что «Пятый Знак» символизировал то, что известно как телепатия, то есть возможность открыть один разум другому разуму. «Шестой Знак», несомненно, означает «сила разрушения».
– Что означает «море»?
– Признаюсь, это я не могу объяснить. Я ввел это слово позже и получил обычный ответ «лодка». На «Седьмой Знак» я получил сначала «жизнь», а во второй раз – «любовь». На «Восьмой Знак» я получил ответ «нет». Поэтому я понял, что «семь» – это сумма и количество знаков.
– Но Седьмой не наступил, – внезапно озарило меня. – Так как во время Шестого произошло «разрушение»!
– А! Вы так считаете? Но мы принимаем эти… безумные бредни слишком серьезно. Они интересны исключительно с медицинской точки зрения.
– Они, несомненно, привлекут внимание исследователей психики.
Доктор прищурил глаза.
– Мой дорогой сэр, я не собираюсь их публиковать.
– В чем тогда ваш интерес?
– Он чисто личный. Конечно, я запишу этот случай.
– Понятно.
Впервые я почувствовал себя слепым, ничего не видящим человеком. Я встал.
– Ну, пожелаю вам спокойной ночи, доктор. Завтра я возвращаюсь в город.
– А!
Мне показалось, что я услышал в этом восклицании удовлетворение, даже облегчение.
