Ритуал разжигания огня в очаге клана происходил не только с помощью отдельных угольков, собранных вместе в большой костер; люди предвкушали новое зажжение огня и его разнесение по домам. В характере фрита было заложено, что эффект от жертвоприношения не ограничивается лишь сообществом родственников; мощная концентрация дружбы означала усиление всей хамингьи. Выпивая из одного рога, друзья обретали удачу и силу, чтобы воевать и побеждать, преумножать свой род и богатства, получать урожай, преисполняться силой удачи во всех делах и начинаниях:
7 Руны пива
познай, чтоб обман
тебе не был страшен!
Нанеси их на рог,
на руке начертай,
руну Науд – на ногте.
8 Рог освяти,
опасайся коварства,
лук брось во влагу;
тогда знаю твердо,
что зельем волшебным
тебя не напоят.
9 Повивальные руны
познай, если хочешь
быть в помощь при родах!
На ладонь нанеси их,
запястья сжимай,
к дисам взывая.
10 Руны прибоя
познай, чтоб спасать
корабли плывущие!
(…)
11 Целебные руны
для врачевания
ты должен познать;
на стволе, что ветви
клонит к востоку,
Вкусив освященного пива, душа обновлялась, спасалась от бесчестия. Без великого обновления фрита, которое совершалось во время освящения, люди перестали бы существовать; они забыли бы, кто они, а их мертвые умерли бы во второй раз. Ужасная судьба Хьёрлейва, который умер двойной смертью от рук рабов, была, если верить легенде, предопределена его отказом принять участие в жертвоприношении. Его названый брат Ингольв участвовал в нем вместе со своими родственниками и наслаждался жизнью до глубокой старости («Книга о занятии земли. Часть первая»).
Когда древний обряд блота сменили христианские ритуалы, души предков были брошены на произвол судьбы или сдались на милость церкви. Клан уже не мог обеспечить жизнь покойного по ту сторону гробовой доски, и ему приходилось самому принимать меры. Человек, предчувствовавший скорую смерть, заказывал пиры с возлиянием пива, которые должны были проводиться в память о нем, и оставлял средства на то, чтобы жертвенные пиры по нему не прекращались.
Если люди забывали об обычае блота, то удача, жившая в них, тускнела, мечи ржавели, скот не плодился, на полях ничего не росло. Люди Трандхейма столкнулись с подобной ситуацией, когда Олав запретил приносить жертвы старым богам и пригрозил свои подданным пройтись по их землям огнем и мечом, если они рискнут вернуть себе удачу и плодородие, так, как это делали их отцы и деды. Что оставалось делать добрым людям? Конунг мог грозить своим Богом и дьяволом, но все его угрозы не мешали посевам гнить на корню. Крестьяне смотрели на свою пшеницу и вспоминали рассказы о том, как мороз наказал жителей самых северных земель – Халогаланда – из-за того, что они перестали проводить обряд блота. Люди помнили, как к земле и морю вернулась удача, когда пришел ярл Хакон и превратил святые места в истинные ве, как говорил поэт, то есть в места истинной святости. Поэтому нет ничего удивительного в том, что упрямые йомены решили забыть о королевском указе и припасть к древним источникам благодати.
Отказ от блота означал прекращение духовного общения не только с богами, но и с кланом. Человек, который разрывал связь с товарищами по блоту, лишал удачи не только себя – его отступничество грозило гибелью всей семье. Совершая святотатство или попирая сокровенное, человек рвал узы фрита, разрушал его. Если один из членов рода навлекал гнев того или иного бога или всех богов сразу, все его родственники могли лишиться божественной помощи, а следовательно, их долг состоял в том, чтобы защитить свои права, залечив эту рану. Эта обязанность по решению исландского суда от 997 г. была возложена на родственников, которые были более дальними, чем сводные кузены, и менее дальними, чем сводные кузены сводных кузенов. Это компромиссное решение помогает нам лучше понять отношение людей к святости родственных уз.
История Рад бода, короля фризов, душу которого попытался спасти святой Вульфрам, не вызывает у современного читателя того сочувствия, что испытывали читатели Средних веков. Король этот, уже ступив одной ногой в крестильную купель, внезапно спросил, где пребывают его умершие сородичи. Когда Радбоду сообщили, что его предки пребывают в аду, он отказался креститься, желая воссоединиться с ними после смерти. При передаче современным слогом истинный пафос верности предкам превращается в карикатуру, поскольку мы никогда не сможем понять гнев и тоску духовного одиночества древних героев. Был только один способ сохранить удачу и фрит: перейти в новую веру всем кланом сразу, и все, кто не был слеп, сделали это, когда поняли, что этот переход неизбежен. Обращение в новую веру всего народа, которое вызывало насмешки и негодование у закоренелых язычников, было для этих людей единственно возможным способом возродить свое сердце.
Перед началом всякого важного дела проводился праздник блота, во время которого люди собирались с силами для предстоящего испытания и заручались поддержкой богов. Каждое начинание предварялось распитием пива: при переселении пили круговую чашу нового пива за удачу на новом месте. Перед тем как выйти в поход, викинги пили прощальное пиво, и «много было выпито с многими добрыми словами» во имя будущих подвигов и богатой добычи.
Великим подвигам Беовульфа также предшествовал пир в Хеороте. Поведав о злодеяниях Гренделя, Хродгар молвил: «Но время! – сядем / за пир, и сердце / тебе, воитель, / подскажет словом». И грянул пир: «Тогда им дали / на скамьях медовых / места в застолье, / и гостигауты / сели за трапезу, / ратники сильные, / храбросердые; / брагу медовую / в чеканные чаши / лил виночерпий, / песносказитель / пел о Хеороте; / и беспечально / там пировали / две дружины – / датчан и гаутов».
Кульминацией праздника стала клятва Беовульфа. Приняв кубок от Вальхтеов, витязь промолвил: «Дал я клятву, / когда с дружиной / всходил на ладью, / чтобы плыть за море: / или избуду я / ваши беды, / или сгину / в тугих объятьях / рук вражьих, / – зарок мой крепок! / добуду победу, / или окончатся / дни моей жизни / в этом чертоге!»
Кубки идут по кругу, и Хеорот наполняется шумной радостью и весельем: «Пир разгорелся, / как в дни былые; / застольные клики, / смех и песни / в хоромах грянули». Но как бы ни были веселы воины, праздник проходит под тенью ужаса. Хродгар вспоминает, как часто давались великие клятвы победить чудовище, но всякий раз конец был один: на заре нового дня пиршественный чертог был залит кровью. Очевидное противоречие между печальным исходом прежних попыток и диким ликованием пира имело свое объяснение в том факте, что шум и веселье помогали избавиться от сомнений в победе. Пир для его участников был восстановлением удачи, утверждением веры в победу и способом заручиться поддержкой богов. Победа влетела в зал в тот самый момент, когда воины осушали свои чаши, и необходимо было схватить ее и крепко держать, чтобы она не вырвалась.
