Когда Беовульф убил чудовище Гренделя и его мать, король данов, благодарный ему за это, говорит: «Благороднейший друг мой Беовульф! / Мудромыслием, доблестью / ты стяжал теперь / нашу дружбу (фрит) / и назван сыном», и он не мог дать ему ничего более ценного. И то же самое чувство привязанности и взаимных обязательств присутствует и в словах двух архиврагов: Финна и Хенгеста, когда они, после отчаянной схватки, заключают прочный фрит, но вскоре разрывают его.
Однако полное значение этого слова еще не исчерпано. В нем есть и другие оттенки: честное, решительное намерение обрести верность; а также безоговорочное доверие, которое лежит в основе понятия «фрит». Кроме того, он включает множество других чувств: радость, удовольствие, привязанность, любовь. Основную часть процитированных выше отрывков из саг, если не все из них, можно понять лишь наполовину, если не учесть все оттенки значений. В англосаксонском языке слово sib – или «мир» – имеет и такие значения: освобождение от страданий, душевный комфорт, как в поговорке: «На смену скорби приходит sib – любовь». И когда северянин говорит о любви к женщине, это тоже фрит, смысл которого в данном случае наполняется страстью.
Не надо сомневаться в том, что чувство фрита включает в себя любовь и что родственники любят друг друга глубоко и искренне. Именно любовь, которую они испытывают, изменила первоначальное значение древнескандинавского слова svass и англосаксонского svaes. Вероятно, вначале оно означало «чей-то тесно связанный», но в англосаксонской поэзии оно демонстрирует тенденцию к обозначению родственника и одновременно наполняется новыми оттенками смысла: близкий, дорогой, любимый, приносящий радость. В Скандинавии оно сконцентрировалось на этом чувстве; более того, существует очень сильное слово для обозначения родственной любви. Из того, что мы видели, отношения между братьями, а также между братьями и сестрами у германских народов, как и у всех людей, связанных между собой общей культурой, были очень тесными. Взаимоотношения братьев и сестер превосходят по силе желаний, мыслей и чувств все другие. Родство обладало глубиной и богатством чувств.
Помимо любви, во фрите присутствует и сильная нота радости. Англосаксонское слово liss представляло собой сочетание нежности и прочности, которыми обозначали чувство родства. Оно передает ту нежность и заботу, которую друзья проявляли друг к другу; оно означает милость короля к своим придворным; в устах христианских поэтов оно помогало выразить милость Божью. Но liss еще и радость, удовольствие, счастье, то удовольствие, которое человек испытывает, находясь у себя дома, в кругу преданных друзей. Оба эти значения – которые, конечно же, очень близки – звучат в словах Беовульфа: «И теперь / те сокровища / я тебе от души подношу, / господин мой, / ибо счастье ищу / лишь в твоей / благосклонности: / ты родня мне, / – один из немногих! – / добрый мой Хигелак!» – так он приветствует своего дядю, словно пытаясь объяснить, почему он предложил трофеи родственнику. «Весь мир погиб после смерти бесстрашного Трюггвасона» – этими простыми словами скальд Халльфред выражает свою безмерную скорбь, которая охватила его после гибели любимого конунга.
Радость (gladness) была характерной чертой человека и говорила о том, что он свободен. Glad-man – человек счастливого ума – так называют человека, которому хотят воздать хвалу. В эддической песни «Речи Высокого» (Havamal) говорится, что хозяин должен быть великодушен с гостем: «Гостю вода / нужна и ручник, / приглашенье учтивое, / надо приветливо / речь повести / и выслушать гостя»
[9]. Это согласуется со следующим стихом из «Беовульфа»: «…О даритель сокровищ, / да возрадуешься ты, / друг воинов! / Слово доброе молви гаутам, / будь с гостями не скуп, / но равно дари и ближних, / приветь и дальних!» Так королева Вальхтеов наставляет Хродгара, короля гётов. Точно так же, как устойчивыми эпитетами для мужчин были «храбрый» и «хорошо вооруженный», так и «счастливый» можно считать тем словом, которое означало, что человек наделен от природы всеми прекрасными качествами. Поэтому, когда в «Беовульфе» говорится, что дева Фреавара «была обещана сыну Фроды, счастливцу», это следует понимать, что этот юноша, Ингельд, всеми признан как совершенный рыцарь.
Радость – неотъемлемое свойство жизни, для фрита оно является определяющим. Связь между радостью и дружеским чувством столь тесная, что они не могут существовать друг без друга. Вся радость связана с фритом; без него нет и не может быть радости. Когда поэт в «Бытии» говорит, что восставшие ангелы лишились радости, фрита и удовольствия, он этим сочетанием слов дает нам понять, что не просто перечисляет три наиболее важных качества, которых они лишились из-за своего бунта, но и выражает формулу самой жизни, которую он рассматривает со всех сторон.
Наши предки были очень общительны в своей радости. Социальное взаимодействие и благополучие были для них синонимами. Когда они сидели за столом или вокруг очага, каким бы он ни был, они становились шумными и смешливыми, поскольку испытывали радость и удовольствие. Слово «удовольствие», конечно, имело для них много значений – от удовольствия от хорошей еды и хорошей беседы до многих других, удовольствие – это понятие общественное, это удовольствие от общения с родственниками, от осознания собственного достоинства, обладания наследством, домом, полным веселья. Иными словами, это чувство общности, которое составляло основу их счастья.
Теперь мы можем понять, что радость или счастье заключались не в удовольствии от общения; оно черпало свою возбуждающую силу в осознании того, что ты принадлежишь фриту. Радость – это привилегия семьи, ее наследие, фамильная ценность. Англосаксонское слово feasceaft {букв. нищий, отверженный) обозначало человека, который не мог ужиться с другими, изгоя, не имеющего родичей, но это слово имеет и дополнительное значение: несчастный, безрадостный; но не потому, что изгнанный из мира должен влачить тоскливое существование, а потому, что он, уйдя из дому, повернулся спиной к радости. «Радость» надо рассматривать как нечто придающее индивидуальность; как счастье, царящее в доме; то, что человек оставляет позади, уходя в неизвестность. У того, кто бросил свой дом, больше не может быть радости в жизни. Тот, кто порвал с радостью по своей собственной воле и по воле тех, кто рядом с ним, утратил всякую возможность ощущать полноту жизни. Его душа пуста.
Чувство родства – непременное условие жизни человеческого существа. Именно это делает страдания, причиненные разрушением фрита, невыносимыми, не сравнимыми ни с чем в мире. Для нас конфликт, возникший в душе Гудрун, когда она видит своего мужа убитым и узнает, что он погиб от рук ее братьев, кажется самым жестоким из всех, от которого разрывается на части душа. Но для германца было испытание и посильнее – изгнание. Разрыв с миром порождал страдания, которые невозможно описать словами; они душили человека, от которого отказались родственники, лишали его всех признаков человеческого существа, и душа его умирала. Страдания отвергнутого фритом не могли пробудить в нем никаких чувств. Сама способность испытывать радость в нем умирала. Воля, заставлявшая действовать, была убита. Энергия сменялась состоянием, которого люди Севера боялись больше всего и презирали, – отчаянием.
