Существует один раздел в области культа, который имеет свой собственный характер, а именно ритуал, предназначенный для формирования связующего звена между людьми и белокурой богиней земли. Ритуал германцев, как и ритуал их «предков по духу» – греков времен Гомера и ведических народов – сосредоточен на удаче домашнего скота, и во многих регионах стада оставались главным источником богатства. В разных частях территории расселения германских народов часто упоминались козы, которые составляли основу праздника жертвоприношения. В мифе и ритуале особое место занимал баран, выше его стояли только телицы. В более поздние времена пастбища зажиточных людей были заполнены стадами коров и даже табунами лошадей, но в менее богатых областях мелкий скот продолжал играть главную роль в обеспечении населения необходимыми для жизни продуктами.
Искусство повышения плодородия земли путем взрезания ее тела лемехом плуга и засевания ее живым семенем пришло с юга еще в доисторические времена. А в примитивной культуре введение новых орудий и методов означало не только материальный прогресс, но и духовную экспансию. Использование плуга и понимание его религиозного содержания и ритуального значения неотделимы друг от друга, поскольку никто не может получить необходимый результат путем одних лишь механических манипуляций. Изучение методов земледелия означает посвящение в ритуал, поэтому церемонии, связанные с зерном, распространились по Германии и Скандинавии в очень давние времена. Сельскохозяйственные обряды оформились в традиционный блот и слились с древними действиями и заклинаниями, которые стали штамповать их более или менее поверхностно, когда земледелие стало основным занятием населения или играло в жизни людей вспомогательную роль.
На широких полях Южной Скандинавии и Центральной Швеции влияние обрядов было более выраженным и окрашивало празднества гораздо сильнее, чем в Норвегии. Мы должны иметь в виду, что сельское хозяйство не было введено одномоментно; оно, скорее, медленно просачивалось; одно нововведение следовало за другим, и каждое несло с собой более сложный ритуал. Это проникновение обрядов продолжается уже тысячи лет, как мы узнаем из современных обычаев крестьян, которые дают понять, что влияние Средиземноморского региона не прекратилось с победой христианства, но прошло через все Средние века, прокладывая себе путь, несмотря на сопротивление духовенства в некоторых местах. Однако чаще всего это сопротивление было обусловлено формальным введением дохристианских обрядов в церковную практику. В Швеции наследственный блот был так ярко окрашен сельскохозяйственными элементами чуждой стихии, что некоторые королевские фамилии считали своим прародителем вана Фрейра. В родословной клана Инглингов, которые в древние времена обитали на юге Скандинавии, а позже основали королевство в Уппсале, имя Фрейра стоит рядом с именем родоначальника клана Ингви.
Более сложный ритуал проводился с церемониями, которые были сильно окрашенными сексуальными мотивами и лихорадочными эмоциями. В традициях Севера обряды Уппсалы выделялись, как возвышенно драматические, но буйные по характеру. Они были наполнены сладострастными танцами, неприличными песнями и человеческими жертвами – если верить собирателям исторических сведений, вроде Саксона Грамматика и Адама Бременского. Под чьим влиянием находились эти ритуалы, достаточно очевидно; они стремились походить на традиции, хорошо известные на берегах Средиземного моря; но имеющиеся у нас материалы не позволяют реконструировать сам ритуал. У Тацита мы находим упоминание того, что северные племена почитали богиню Нерту: «Сами по себе ничем не примечательные, они все вместе поклоняются матери-земле Нерте, считая, что она вмешивается в дела человеческие и навещает их племена. Есть на острове среди Океана священная роща и в ней предназначенная для этой богини и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу. Ощутив, что богиня прибыла и находится у себя в святилище, он с величайшей почтительностью сопровождает ее, влекомую впряженными в повозку коровами. Тогда наступают дни всеобщего ликования, празднично убираются местности, которые она удостоила своим прибытием и пребыванием. В эти дни они не затевают походов, не берут в руки оружия; все изделия из железа у них на запоре; тогда им ведомы только мир и покой, только тогда они им по душе, и так продолжается, пока тот же жрец не возвратит в капище насытившуюся общением с родом людским богиню. После этого и повозка, и покров, и, если угодно поверить, само божество очищаются омовением в уединенном и укрытом ото всех озере. Выполняют это рабы, которых тотчас поглощает то же самое озеро. Отсюда – исполненный тайны ужас и благоговейный трепет пред тем, что неведомо и что могут увидеть лишь те, кто обречен смерти»
[128]. Ритуальные путешествия вроде того, что совершала Нерта в своей повозке, были типичными для некоторых районов Швеции, но в Норвегии о них ничего не знали.
В «Пряди об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам» приведен интересный эпизод о забавных и одновременно поучительных приключениях норвежского юноши-христианина в языческой Швеции. Несправедливо обвиненный в убийстве, беглец укрывается в капище Фрейра, влюбляется в прекрасную жрицу («жену Фрейра»), а затем вместе с ней и истуканом отправляется в путешествие по стране «улучшать урожай». В пути Гуннар «разбивает в щепы» злобного идола, переодевается в его облачение и продолжает разъезжать по жертвенным пирам. «Новый бог», питавший слабость к многоцветным одеждам, потребовал заменить кровавые жертвы подношениями в виде золота и дорогого платья и порадовал сердца почитателей, наградив свою невесту ребенком. Слава о могуществе «Фрейра» дошла до самого конунга Олава. Догадавшись, кто разъезжает по соседней стране в повозке идола, сын Трюггви велел Гуннару возвращаться на родину. Гуннар так и сделал, прихватив с собой добычу, но для того, чтобы без помех насладиться богатством, ему пришлось снова обратиться в истинную веру.
Легенда о войне между асами и ванами рассказывает о конфликте между двумя кланами или народами, который вспыхнул из-за различий в ритуале. Ваны занимались преимущественно земледелием. Этот народ, должно быть, был богат и славился в некоторых частях Скандинавии своей религиозностью, поскольку его название, если верить легенде, стало именем божественной расы, связанной с земледелием и сельским хозяйством. Фрейр и Ньёрд, близкие родственники богини Нерты, описанной Тацитом, боги из числа ванов. Мифы связывали этих богов с идеями большого богатства, увековечив тем самым память о процветании и роскоши народов, которые возделывали обширные поля, и в особенности тех, неизвестно где живших ванов, которые, возможно, когда-то населяли Швецию и сочетали земледелие с прибыльными морскими экспедициями и торговлей. Миф о браке Скади, родовой богини Северной Норвегии
[129], и Ньёрда, подкрепленный некоторыми намеками в исторической литературе, подразумевает, что часть Норвегии вокруг Трандхейма имела тесные связи с почитателями Фрейра в Швеции. В ритуале пробуждения земли и повышения плодородия за людьми обычно следовала свинья, которая имелась в каждом крестьянском доме. Тогда как Тора, олицетворявшего глубинные силы земли, изображали в колеснице, запряженной парой козлов, Фрейра, сына Ньёрда и Скади, сопровождал вепрь, а потому в местности, где почитали Фрейра, кабан или домашняя свинья чаще других животных приносились в жертву и принимали участие в обрядовых действах.
