Церемониальное и драматическое проявление Хеймдалля вполне определенно. Он присутствовал в роге, покоящемся на жертвеннике. Эта сцена отражена в кеннингах скальдов, которые называют меч «головой Хеймдалля». Более того, мы знаем, что этот символ заключался в роге барана, жертвенного животного. Хеймдали (heimdali) – ритуальное и поэтическое имя барана, а Халлинскиди (hallinskiði), баран, – хейти, то есть эпитет, Хеймдалля. Голова зовется «мечом Хеймдалля», объяснение этому кеннингу содержится в «Языке поэзии»: «Сказывают, будто он (Хеймдалль) был пробит насквозь человеческой головой. Об этом поведано в «Заклинаниях Хеймдалля», и с тех пор голову называют «погибелью Хеймдалля», подобно тому как меч зовется «погибелью человека». В продолжение этой начальной фразы мы читаем: «По этой причине голова называется mjotudr, или судьба, а меч означает судьбу человека». Совершенно очевидно, что в цепь обоснования вкралась какая-то ошибка. Во всяком случае, автор перепутал два кеннинга, а именно – что меч можно назвать головой Хеймдалля, как намек на сцену ритуала, где используется рог барана, а с другой стороны, что бог был пронзен головой человека. На этом основании автор сделал логическое заключение: голова есть судьба Хеймдалля, а меч – судьба человека, следовательно, голова есть меч. Однако все это выглядит слишком натянуто. По всей вероятности, эта сентенция представляла собой попытку автора придать смысл эпитету, значение которого был утрачено или скрыто во мраке веков, но это не исключает возможности того, что он имел в своем распоряжении две различные метафоры, которые перемешались. Если это тот случай, то последний эпитет подразумевает неизвестный обряд, говорящий о легенде, где котел был назван даром Одина.
Но мы приблизимся к истине, изучив слово mjotudr, которое использовалось автором для сохранения логики. Это слово служило ритуальным выражением удачи, или судьбы, то есть будущего, как оно было связано с жертвоприношением и с его правильным сценическим представлением. Судьба сосредоточена в жертвенном месте, как мы уже видели, у источника. Таким образом, она была тесно связана с рогом Хеймдалля и Мировым Древом, в корнях которого скрыто священное место. Согласно преданию, Древо обладает «силой mjötuðr», которая помогает женщинам в родах: «Фйольсвидр сказал: / В жаркое пламя плоды пусть положат, / Если женщине трудно рожать: / Выйдет наружу, что было внутри – / Так дерево властно над телом людей»
[161].
«Вёлуспа» предлагает параллельную форму, mjötviðr, что, вероятно, означало «дерево судьбы», но это слово, возможно, было вставлено в текст реалистически мыслящим редактором более позднего времени, который попытался прояснить смысл непонятного места в тексте. Согласно «Вёлуспе», битва асов с чудовищами началась с призыва Гьяллархорна, когда Хеймдалль поднял рог и громко затрубил в него. Смысл этой фразы не ясен, но она, очевидно, означает тот факт, что древо называется mjötuðr, аналогично тому, как рог Хеймдалля называется hljóð, будучи «символом» эвфемии.
Хеймдалля называют стражем богов, его чертог там, где небо соединяется с землей: это мистическое выражение того факта, что он родился на краю земли (við jarðar þröm): «Дочери ётунов – / девять их было – / родили его / у края земли»
[162], то есть на краю жертвенного места, где пребывает он в мире, соприкасаясь со священным ауром (aurr). Локи насмехается над Хеймдаллем, говоря, что он живет как собака, поскольку его спина покрыта грязью (aurgu baki): «Хеймдалль, молчи! – / ведь с начала времен / тяжелая жизнь у тебя: / знать, преет спина / с тех пор у тебя, / как стал ты стражем богов»
[163].
Посвящение Хеймдалля или, выражаясь языком мифа, его рождение описано словами, отражающими ритуал с его заклинаниями – формали: согласно «Песни о Хюндле» его сила была создана из мегина земли (jardar megin), заключенного в ауре – водах студеного моря и в содержимом жертвенных котлов: «Взял силу земли он, / студеного моря / и силу кабаньей / жертвенной крови». Хеймдалль – сын девяти матерей, то есть божество, рожденное девятью ритуальными актами, следовательно, сам обряд жертвоприношения предполагал девять этапов или сцен. Из разрозненных источников известно, что празднество начиналось с того, что в блот-хаус вносили бараний рог и помещали его на жертвенник в качестве «стража блота».
В прозаическом предисловии, предваряющем «Песнь о Риге» (Rigs^ula), Хеймдалль отождествляется с Ригом, отцом людей, но ценность этого толкования довольно сомнительна
[164]. Вполне вероятно, что такая идентификация могла быть порождена легендой о том, что Хеймдалль принимал участие в драматическом рождении клана, но сама поэма не содержит никаких подробностей, которые подтверждали бы то, что Риг тождествен Хеймдаллю.
Во время празднества блота люди находились под защитой Хеймдалля, но в те моменты, когда с рёк-престола произносились святые слова, величие часа находило свое выражение в другом ритуальном слове. Жрец декламировал изречения Хави (Hávi), зал блота – становился залом собрания Хави, еще одного ритуального бога, также известного как Хар (Hár), Высокий. Хави председательствовал во время декламации, следил за тем, чтобы священные тексты произносились без ошибок. Церемониальная формула, относящаяся к этому аспекту блота, предваряет поэму «Перечень Халейгов», которую скальд Эйвинд написал в честь хладирского ярла Хакона Могучего: «Я прошу внимания (hljóð) на собрании Хара» (Vilja ek hljóð / at Háars líði).
О боге Вали можно сказать одно: он – мститель. «В живых оставалось / одиннадцать асов, / когда Бальдр пал / у смерти бугра; / обещал тогда Вали / за брата отмстить, / и поразил он / брата убийцу» – так говорится о нем в «Песни о Хюндле». Согласно легенде, Вали был рожден Одином ради мести – он положил своего противника на погребальный костер в возрасте одного дня и лишь потом впервые вымыл руки и расчесал волосы. Мифологическая биография Вали объясняется драматической функцией этого бога. Он тот, кто восстанавливает гармонию после заклания жертвы. Он «рожден» для выполнения своей задачи, как и Хеймдалль, и у него нет личного существования за пределами ритуала.
К этой же категории относятся и боги Моди и Магни, божественная мощь и сила, или мегин, представляющие определенные сцены в драме. Оставшиеся ритуальные боги для нас – всего лишь имена и должны быть оставлены в сумерках утраченных традиций.
