Таким образом, честь – это не что-то идеальное и неопределимое; ее можно приобрести и потерять. Честь – это собственность семьи, ее влияние; это история семьи, состоящая из традиций поколений и легенд предков. Благородное происхождение было семейным богатством – оно проявлялось в человеке с самого детства, ибо определялось традициями семьи и ее окружением, и поэтому не могло подвергнуться быстрому изменению. Человек прошлого зависел от внушенных ему с детства представлений. Его мир составляли традиции и воспоминания его народа, самую большую радость в жизни приносило осознание причастности к славной истории предков, владение семейной собственностью, а также сознание своего предназначения, гордость своей властью и добрая репутация. За пределами этого мира не было духовных ценностей, из которых он черпал бы поддержку в своей интеллектуальной и нравственной жизни. Современный человек может быть изгнан из семьи, состоящей из отца, матери, братьев и сестер, или из какого-нибудь общественного слоя, и он от этого не погибнет, поскольку ни одна семья, какой бы большой она ни была, не может составить все содержание хорошо подготовленной к жизни человеческой души. Часть человека находится то там, то здесь; даже природа духовно общается с ним. Но за пределами клана человек оказывался в пустоте. Это не означало, что он не мог ощущать себя членом большого политического и религиозного сообщества, но это означало, что все его внешние связи, во-первых, были крайне слабыми и не могли конкурировать с фритом; а во-вторых, действовали посредством этого родства или фрита и не имели независимого существования. Человек, изгнанный из своей семьи, не мог обратиться за утешением к природе, ибо она была враждебна человеку, за исключением тех ее форм, где она поворачивалась к нему лицом, вдохновленная человеческим трудом, обработанная и заселенная, а в широких красивых полях только земля, доставшаяся ему от предков, встречала его по-дружески. Мы еще увидим, что в тех случаях, когда изгой спасался от гибели, будучи принятым в новом кругу, в семье или компании бойцов, он не переходил постепенно из своего прежнего состояния в новое; он просто перепрыгивал через глубокий ров и превращался в совершенно нового человека.
Честь ассоциируется с человечностью. Без чести человек не может жить; потеряв ее, он лишается жизненно необходимого элемента, который превращает человека в думающее и чувствующее существо. Человек, лишившийся чести, пуст и вечно охвачен всепоглощающим страхом, который порождается этой пустотой. Отчаянные слова Каина отражаются эхом в англосаксонском эпосе, в тревожном страхе одиночества: «Я не осмеливаюсь искать в мире чести, увидев, что лишился твоей милости, твоей любви, твоего мира». Охваченный скорбью, он покидает свою страну, и с тех пор для него нет счастья, ибо он лишился чести и доброй воли. Его пустота означает в современном понимании, что ему не для чего жить. Страдания, которые ему суждено испытать, станут еще сильнее, поскольку он будет испытывать их в одиночку, и они породят больше опасных ран, поскольку лекарств от них нет. Поэтому фразу о том, что никто не может быть человеком, не будучи чьим-нибудь родственником, нужно понимать буквально, ибо родич означает то же самое, что и человек, и в этой фразе нет ни капли метафоры. Душу человека составляют фрит и честь. Из этих двух компонентов фрит, по-видимому, лежит глубже, поскольку он – основа души, а честь – это все то беспокойное, что лежит сверху. Но между ними существует неразрывная связь. Силой чести является ощущение родства, а содержание фрита – это честь. Поэтому вполне естественно, что рана, нанесенная чести, ощущается, с одной стороны, как внутренний упадок, а с другой – как паралич любви. С помощью чести мы учимся понимать характер радости, которую ощущают родственники, когда сидят у огня, согреваясь ощущением причастности к фриту.
Это взаимное проникновение фрита и чести хорошо видно, к примеру, в использовании англосаксонского слова аг. Когда изгнанник приходит к королю в поисках аг, это слово можно перевести как «милость» или «защита»; но мы должны помнить, что, будучи принятым королем и получив от него аг, изгнанник обретает фрит и человеческое достоинство. В христианском языке дарителем аг (милости) является Бог, дарующий благодать и процветание. Таким образом, аг включает в себя удачу, честь и взаимную добрую волю, и переводчик старой английской поэзии постоянно сталкивается с проблемой поиска соответствующего слова в своем языке. Так, королева Вальхтеов говорит о Хродульфе, племяннике ее супруга Хродгара: «А добрый мой Хродульф / поддержит славу (аг) / юной дружины, / коль скоро прежде, / чем он, о Скильдинг, / ты жизнь покинешь; / сторицей, надеюсь, / воздаст он нашим / детям за прежнее: / был сиротой он, / его мы вскормили / и мы возвысили / нам на радость, / ему во славу!»
Когда люди Авраама и Лота воевали между собой, миролюбие патриарха англосаксонский поэт выразил такими словами: «Мы – родственники, и между нами не должно быть ссор», и, поясняя свои слова, англичанин добавляет: «В его мозгу жил аг».
Изучение природы чести помогает нам понять характер радости. Процитированное выше предложение, в котором люди, сидящие вокруг огня со счастливыми, бесстрашными мыслями, ощущают счастье и честь, обретает теперь свой полный смысл, который невозможно выразить современными словами.
Сохранение чести подразумевало в древнем обществе месть, но честь, как мы уже видели, не объясняет, что превращало кровопролитие в столь мощное лекарство от душевных страданий. В понятии чести содержится гораздо больше смысловых элементов, и ее можно объяснить только более широким взглядом на духовную жизнь людей.
Глава 4
Удача
Помимо чести человеку необходимо иметь то, что в древнем языке называлось удачей. В наше время это слово приобрело оттенок значения, связанный со случайностью, а это полностью изменило истинный смысл этого слова. Современное значение слова «удача», в котором подчеркивается влияние случайности или судьбы, противоречит духу древней культуры, и нет другого способа правильно понять его, как самым непредвзятым образом реконструировать психологию тевтонов.
Куда бы мы ни обратили свой взгляд, везде находим власть удачи. У тевтонов она определяла прогресс. Где ее не было, жизнь замирала. Удача была самой мощной силой, жизненным принципом германского мира.
Если на полях человека созревает богатый урожай; если его земли не страдали от частых заморозков или засухи, то о нем говорили, что он arsaell, то есть обладает удачей плодородия. Если стада человека плодятся и увеличиваются, скот возвращается сытым и здоровым с летних пастбищ, то его называли fesaell, то есть удачливым со скотом.
Житель голых скал побережья не имел удачи в полях, но, вероятно, был удачлив в рыбалке, что называли словом byrsaell, то есть в море ему всегда благоприятствовали ветра. На севере Норвегии жила прославленная семья, люди Хравнисты, о которых рассказывали, что, как только они поднимали парус, сразу же начинал дуть ветер, хотя за мгновение до этого стоял полный штиль. Хаддинг, если верить Саксону Грамматику, обладал необычной способностью использовать силу ветра. Его преследователей подгонял тот же самый ветер, и парусов у них было не меньше, чем у него, но догнать его им никогда не удавалось. Подобные истории на Севере вовсе не относились к разряду сказок; не были они и плодом воображения автора саг. Так, Олав Норвежский имел репутацию человека, которого любили ветра, и исторические факты это подтверждают. Олав Трюггвасон
[27] был большим byrsaell, чем другие люди, поскольку за один день проходил большее расстояние, чем все другие – за три. В числе шведских королей был Эрик по прозвищу Ведерхатт, или Ветер в Шляпе; его назвали так потому, что он действительно умел повелевать ветрами – изменял их направление, повернув свой головной убор.
